Хаос и космос в лирике Тютчева
Прежде чем приступить к рассмотрению непосредственной темы работы, необходимо установить, в каком смысле понимать слова хаос и космос в
отношении поэзии Тютчева. Хаос, понятие окончательно оформившееся в древнегреческой философии – это трагический образ космического первоединства,
начало и конец всего, вечная смерть всего живого и одновременно принцип и источник всякого развития, он неупорядочен, всемогущ и безлик. Космос же –
это мироздание, понимаемое как целостная, упорядоченная, организованная в соответствии с определенным законом вселенная, живое, разумное существо,
вместилище космического ума, души, тела.
Здесь же мы коснемся вопроса, связанного с определением поэзии Тютчева как философской лирики. Ведь если мы говорим о выражении в поэзии
таких философских понятий как хаос и космос, то она становится сродни философии, но не может стать самой философией. Однако, в лирике поэт выражает
своеобразие своего художественного переживания не только в невыразимом колорите своего творчества, но и в характере подбора и формирования
определенного материала, или "нуждается в извлечении из мира всего соответствующего своей натуре". Если этот материал пересекается с тематикой
философских проблем, то уже можно говорить о философской лирике. Но, в философии и поэзии различается в первую очередь способ использования языка. В
философском поэтическом произведении имеется не развитие мысли, не развернутая аргументация, ее подтверждающая, а ее означение, декларирование
философемы, которая живоописуется словом в поэзии, то есть дается комплекс мыслей в переживании, в эмоциональных, художественных, "ощутительных"
образах. Содержание бытия открывается непосредственно через образы. Естественно, что без дарования поэта рифмованные строчки не будут представлять
собой истинного художественного произведения.
Тютчев был поэтом, в творчестве которого соединились "величайшая яркость и обрисованность объективно-эпического момента поэзии, ее идейного
содержания, с исключительной силой и богатством ее лирико-музыкального элемента". Первая черта лирических произведений Тютчева – всеобщее
предметное чувство, носящее космический характер. Это чувство носит объективный и реалистический характер. Поэт мог бы ощущать все явления
предметного мира в себе, полагать, что природа откликается на его настроения. Тютчев же чувствовал себя в мире, для него все чувства и настроения –
проявления космического бытия как такового. Целостная жизнь, физические явления воспринималась им как жизнь самой природы, самих вещей, космоса, "как
состояние и действие живой души". Природа есть для него сама по себе комплекс живых страстей, сил, чувств, а отнюдь не мертвый материал, который
послушен воли художника: Не то, что мните вы, природа Не слепок, не бездушный лик: В ней есть душа, в ней есть свобода, в ней есть любовь, в ней есть язык.
Даже там, где основная тема произведения – явления личной внутренней жизни, они представляются поэту проявлением жизни и чувств всего космоса.
Душевная жизнь ощущается им как область, входящая в порядок объективного бытия и подчиненная космосу, "внешний свет природы становится внутренним
светом разума и сознания". У Тютчева душа "бьется на пороге как бы двойного бытия", порыв радости представляется как проникновение стихии в душу
человека ("как бы эфирною струею по жилам небо потекло") , старческая любовь есть вечерняя заря на потухшем небе, страстное томление девушки –
рождающееся сгущение атмосферы перед грозой, а слезы – "капли дождевые зачинающей грозы". Это не просто образы, а восприятие их подлинно
космической природы, то что было названо Франком "космизацией души"- перенесение в личную жизнь категорий космического порядка.
Следует подчеркнуть, что предметное чувство поэта направлено на природу как целое, и каждое проявление жизни для него есть символ великого и
невыразимого целиком космического единого, некого "иного" – космоса в философском смысле этого слова. Поэзия Тютчева делает конкретные впечатления
жизни в ее целом предметом восприятия, художественным центром, вокруг которого расположены частные поэтические идеи. Здесь – своеобразная
художественная "религиозная философия", проявляющаяся в общности и вечности ее тем – времена года, день и ночь, свет и тьма, любовь, море, душа, – все это
у Тютчева предмет художественного описания в своей общей, стихийной природе. Даже отдельные переживания связываются с общим, вскрывается
космическая сторона жизни. Это может достигаться как прямым указанием на присутствие высших сил (здесь гроза проявление демонических сил) : Одне
зарницы огневые Воспламеняясь чередой, Как демоны глухонемые Ведут беседу меж собой.
либо посредством эпитетов, зачастую пародоксальных – "звучные волны ночи, гремящая тьма, поющие деревья" и т.п., которые у Тютчева представляют
собой "приемы классификации явлений, превращение разрозненных моментов в необходимые, внутренне согласованные обнаружения проявлений вечных
начал космоса".
Осознание в творчестве всего как единого и признание в видимом духовного начала означает пантеизм. Однако, само конкретное содержание жизни
космоса мыслимо лишь на основе многообразия, и в лирике Тютчева необходимо присутствуют мотивы двойственного порядка. Действительно, при
обращению к всей его поэзии мы ясно видим как эта двойственность пронизывает все ее содержание. Наиболее яркий пример – стихотворение "День и ночь":
День – сей блистательный покров День земнородных оживление, Души болящей исцеленье, Друг человека и богов. Но меркнет день, настала ночь,
Пришла – и с мира рокового Ткань благодатную покрова, Собрав, отбрасывает прочь. И бездна нам обнажена, С своими страхами и мглами, И нет преград меж
ней и нами: Вот отчего нам ночь страшна.
День и ночь здесь – символы двух различных стихий космоса, светлой и темной, последнюю из которых, олицетворение "бездны безымянной", названа
Тютчевым хаосом: О чем ты воешь, ветр ночной, О чем так сетуешь безумно? О, страшных песен сих не пой Про древний хаос, про родимый! Как жадно мир
души ночной Внимает повести любимой! Из смертной рвется он груди И с беспредельным жаждет слиться. О, бурь уснувших не буди: Под ними хаос
шевелится!..
Жизнь космоса борьба светлого космического начала с хаосом. Вселенское бытие здесь внутренне двойственно, свет и хаос связаны как день и ночь,
лето и зима. И, что самое главное, не только светлое начало но и хаос божественен, прекрасен и привлекателен. Это подтверждается и эпитетами – "родимый
хаос", "святая ночь". Борьба между идеальным космическим началом и демоническим началом хаоса существует не только в природе, но и в самой
человеческой душе:… человек как сирота бездомный, Стоит теперь и немощен и гол, Лицом к лицу пред пропастию темной… И чудится давно минувшим сном
Ему теперь все светлое, живое… И в чуждом, неразгаданном, ночном Он узнает наследье родовое.
Темная стихия страсти, угрюмый "огонь желания" таит очарование даже более сильное, чем светлая "пламенно-чудесная" игра, день – лишь "отраден и
чудесен", ночь – "святая", воля к смерти ("Самоубийство") и воля к жизни ("Любовь") одинаково привлекательны для человека: И в мире нет четы прекрасней, И
обаянья нет ужасней, Ей продающего сердца.
В человеке желание гармонии более сильной, чем погружение в животворный океан идеального "эфирного" мира: Сумрак тихий, сумрак сонный, Лейся
в глубь моей души, Тихий, томный, благовонный, Все залей и утеши. Дай вкусить уничтожения, С миром дремлющим смешай.
Подлинное значение хаоса в лирике Тютчева – это начало уничтожения, бездны, сквозь которое необходимо пройти для достижения полного и
подлинного слияния с космосом; тоска, охватывающая при встрече с проявлениями хаоса – тоска и ужас смерти, уничтожения, хотя в них достигается
блаженство самоуничтожения. Это тоска причина трагедии человека. Человек – лишь "греза природы". Отсюда, ощущение человеком себя сиротой перед
лицом темной бездны, ощущение призрачности жизни: Душа моя, Элизиум теней, Что общего меж жизнью и тобою!
В лирике Тютчева образно выражена мысль, что стихия хаоса, "как бы неадекватная, соответствующая ограниченности человеческого существа",
позволяет нам при соприкосновении с ней осознать всю глубину пропасти, отделяющей нас от истинно космической жизни, мысль, что зло и грех не
противоположности добра и святости, а лишь ступени к ним.
На этом новом уровне противопоставление хаоса и идеального начала космоса находит выражения не в образах "дня и ночи", а в образах "тишины,
успокоения и зноя, мятежности" и столкновение их – это столкновение манящей и бурной красоты жизни с тихой и светлой красотой бессилия и умирания.
Здесь подчеркивается черта, присущая самому космосу – сила возвышения над самим собой, – жизненность умирания, богатство бедности, сила бессилия,
красота страдания. Хаос, таким образом, – олицетворение "преодоления земного и смертного".
"Обе разнородные силы как бы с обеих сторон сближаются между собой и выявляют присущую им высшую гармонию, недостижимую вне духовного
преобразования, страдания и умирания. " Этот синтез достигается Тютчевым и в описаниях осени: Есть в светлости осенних вечеров Умильная, таинственная
прелесть. Ущерб, изнеможение, и на всем Та кроткая улыбка увядания Что в существе разумном мы зовем Возвышенной стыдливостью страдания.
И в описании состояния старого человека – "Одна улыбка умиления в измученной душе моей". И в описании "вещей души человека", бьющейся "на
пороге двойного бытия": Душа готова, как Мария, К ногам Христа навек прильнуть…
Итак, в лирике Тютчева, " самой ночной души русской поэзии", открывается в неподвижной, завершенной форме, в чистой красоте божественное
единство космоса, обнимающего собой двойственность хаоса и идеального начала, в борьбе между которыми протекает "злая жизнь с ее мятежным жаром".
Список литературы.
1. Тютчев Ф. И. Стихотворения. Письма. М. 1957.
2. Зунделович Я. О. Этюды о лирике Тютчева. Самарканд. 1971.
3. Франк С. Л. Космическое чувство в поэзии Тютчева. Русская мысль. Кн. 11.1913.
4. Соловьев В. С. Поэзия Ф. И. Тютчева. В сб. Соловьев В. С. Философия искусства и литературная критика. М. 19917
5. Дарский Д. С. "Чудесный вымысел". Космическое сознание в лирике Тютчева. Пб. 1914.
