Проблемы охраны, реставрации и использования археологических памятников.

Курс лекций

Проблемы охраны, реставрации и использования археологических памятников.

1. Историография проблемы

Раздел 1. ИСТОРИЯ МУЗЕЕФИКАЦИИ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ В РОССИИ (1-я пол. XIX в. — начало 1980-х гг.)

2. Археологический памятник как феномен культуры: его восприятие, первые проекты музеев.

3. Создание первых археологических музеев-заповедников в России

Раздел 2. ПРОБЛЕМЫ МУЗЕЕФИКАЦИИ ПАМЯТНИКОВ АРХЕОЛОГИИ В РОССИИ

3. Типы музеефицированных археологических памятников

4. Этапы музеефикации памятников археологии

5. Создание экспозиции.

6. Музеефикация археологических памятников в условиях города

7. Формы использования памятников археологии (археологических объектов)

8. Способы показа археологических памятников

9. Организация музейной деятельности

Рекомендуемая литература.

Цель настоящего курса лекций – обобщение опыта охраны, реставрации, использования и музеефикации памятников археологии в России. В лекциях использован в основном опыт российской археологии. Ззарубежный материал привлечен ограниченно (подробное рассмотрение археологических музеев Европы, Азии и Америки является скорее темой для отдельного исследования).

Каждый археологический памятник, являясь детищем двух составляющих (человека и природы), уникален. В связи с этим невозможно предложить некий «типовой» проект музеефикации того или иного памятника. Но можно выделить ряд основных положений, которыми следует руководствоваться при проведении музеефикации того или иного памятника (объекта).

В наши задачи входит: дать представление об основных публикациях, посвященных проблеме музеефикации и консервации памятников археологии в России; представить краткий очерк истории музеефикации памятников археологии в России; обобщить принципы, на основе которых возможны создание и деятельность музеев и музеев-заповедников на музеефицированных памятниках археологии.

1. Историография проблемы.

В курсе лекций использована литература, которую условно можно разделить на 3 группы: 1) работы, раскрывающие методы и принципы организации и функционирования археологических музеев-заповедников; 2) статьи, содержащие информацию о деятельности конкретных археологических музеев; 3) опубликованные проекты археологических музеев-заповедников.

Общим вопросам музеефикации памятников археологии, посвящен целый комплекс литературы.

Одной из первых опубликованных исследований на эту тему явилась работа Л.П. Воскресенской. В ней приведен список музеефицированных памятников археологии на территории России, рассмотрены общие вопросы, касающиеся музеефикации памятников археологии, существующие методы построения экспозиции таких музеев. Наибольшее внимание автор уделила проблемам консервации археологического камня (причем, речь идет в основном об античных комплексах). Однако автор не рассматривает проблему понимания памятника археологии как музейного объекта, вопросы организации музейного пространства.

Подробнее на методах и принципах организации археологического музея-заповедника остановился Н.М. Булатов². В его статье обосновываются важные положения о музеефикации памятника по месту его расположения (в ином случае перевезенный объект становится музейным экспонатом), организации заповедной зоны вокруг памятника или группы памятников как обязательного условия музеефикации. Н.М. Булатов определяет типы музеефицируемых памятников. Булатов предлагает создавать музее-заповеднике междисциплинарной экспедиции, включающей в себя реставраторов, археологов и музейных работников. (Как показала практика, деятельность таких групп при музеефикации архитектурно-археологических комплексов Пантикапея и Херсонеса оказалась весьма эффективной³.)

Автор выделяет критерии отбора памятника для показа: историческая ценность, степень сохранности, доступность для посещения.

Особо Н.М. Булатов настаивает на обособлении, «специализации» археологических музеев-заповедников, что, по его мнению, позволило бы превратить их в самостоятельные научно-производственные центры. В этом случае подобные музеи могли бы распространять свою деятельность на другие регионы страны.

Критический характер носит другая статья Н.М. Булатова⁴. Она является как бы «практическим» продолжением теоретической работы того же автора, опубликованной в 1975 г.⁵ По словам самого Н.М. Булатова, в задачу этой статьи входило «определить общие положительные и отрицательные моменты в процессе подготовки памятников археологии к музейному показу, выявить отличие в методике консервации каменных археологических остатков и методике выведения их на уровень музейного показа»⁶. Таким образом, рассматривает один из начальных этапов музеефикации археологических памятников.

Рассматривая несколько музеефицированных археологических памятников (Довмонтов город в Пскове, Болгарское городище, Танаис), автор на их примере выявляет некоторые недостатки, присущие археологическим заповедникам вообще. Недостатки эти носят как объективный характер (например, «полуоткрытый» показ археологического памятника способствует его сохранности, но снижает степень эмоционального воздействия на посетителя), так и субъективный. Отмечена неудачная, с точки зрения Н.М. Булатова, музеефикация Довмонтова города, так как показ очертаний древних сооружений, выложенных современными кладками, не является показом подлинных древних зданий. Обеспокоенность автора статьи вызывает и не всегда научно обоснованное воссоздание на территории заповедника «Танаис» сооружений-реконструкций.

Несомненный интерес представляет статья известного археолога О.Н. Бадера «Музеефикация археологических памятников»⁷. Бадер выделяет четыре типа археологических заповедников: 1) города (подтипы — а) с каменными стенами и зданиями; б) с сырцовыми постройками; в) древнерусские и булгарские города с земляными укреплениями); 2) древние поселения и погребения (подтипы а) эпохи палеолита; б) других эпох); 3) пещеры, скалистые навесы и ниши (подтипы а) древние обиталища и б) святилища); 4) наскальные рисунки⁸.

По мнению Бадера «наиболее целесообразна такая музеефикация на территории крупных населенных пунктов или рядом с ними. Именно в этих условиях памятникам часто угрожает разрушение »⁹.

Недостатки предложений О.Н. Бадера. Например, предлагается переносить и воссоздавать архитектурно-археологические памятники на территории уже существующих музеев под открытым небом, т.е. вне места их происхождения. Недостатки типологии археологических музеев под открытым небом, предложенная О.Н. Бадером. Не всегда археологический памятник состоит из однородного материала (например, камня). Древние погребения зачастую являются частью археологического комплекса (вместе с крепостями, поселениями и т.п.), и как объект музейного показа могут входить в состав музея-заповедника.

Необходимость увеличения числа археологических музеев-заповедников стала очевидной после проведения в Ереване в 1980 г. Всесоюзной конференции «Проблемы охраны памятников археологии в населенных местах». Общим проблемам организации археологического заповедника в условиях города был посвящен доклад Д.Б. Шелова, прочитанный на этой конференции¹⁰. Автор предлагал ряд мер, необходимых для создания и работы такого музея, главными из которых являются: «вычленение территории заповедника из сферы городской застройки; создание защитных сооружений — павильонов, навесов, водоотводов; определение охранной зоны вокруг заповедника и режима ее застройки с целью органического сочетания заповедника и его построек с окружающим городским пейзажем»¹¹. Другой путь — консервация памятников археологии на месте их обнаружения. Предлагается включение отдельных памятников в современный пейзаж, в современные постройки с ограниченным экспонированием их внутри зданий.

Попыткой обобщить опыт работ некоторых археологических музеев-заповедников может служить обзорная работа Г.А. Федорова — Давыдова и Н.М. Булатова, опубликованная в 1987 г.¹⁸. Авторами выделены типы музеефицированных археологических памятников: комплексы археологических памятников: отдельные объекты; археологические памятники, расположенные в пределах крупных историко-архитектурных комплексов (на наш взгляд, последний тип можно отнести к «объектам»). Также определены проблемы, с которыми приходится сталкиваться при создании музеев-заповедников: дальнейшая конкретизация критериев отбора памятников для музеефикации (научная ценность, сохранность, доступность для обзора, гарантии для защиты музеефицированных комплексов); методов музеефикации памятников; способов закрепления подлинных остатков после очистки их от земли.

В статье О.Г. Чизбековой дан краткий обзор истории консервации и реставрации городских археологических памятников в СССР и зарубежных странах¹³. Музеефикация памятников археологии в городских условиях особо интересна. В ней осмысливается место памятника археологии в урбанизированной среде, отмечено, что «объекты археологии помимо познавательного значения имеют еще и эстетическое и градоформирующее значения»¹⁴. Ппризнается, что и по прошествии веков памятник археологии может играть роль в городской застройке. О.Г. Чизбековай поднимает вопрос о соответствии памятнику окружающего пространства. Необычна мысль автора о «разрушительном» моральном воздействии руинированных остатков памятника как противопоставления будущему города. Для решения этой проблемы предлагается устройство вокруг памятника парковой зоны, «вписание» памятника в современное здание, превращение памятника археологии в декоративный элемент городского пейзажа¹⁵. Однако, превращение памятника в «декоративный элемент» в корне меняет его смысловую нагрузку и, соответственно, силу влияния на жителей города, экскурсантов, тогда как при определенных обстоятельствах памятник может обрести «вторую жизнь», вновь стать активным, а не декоративным элементом городской застройки. Работа О.Г. Чизбековой является на сегодняшний день единственной серьезной попыткой понять роль и место памятника археологии в городе.

От проведения реставрационных работ, от «философии» реставрации зависит и удачная музеефикация памятника археологии, его аттрактивность и информативность. Эти проблемы затрагиваются в подгруппе литературы, посвященной вопросам консервации археологических памятников. К этой подгруппе относится статья Б. Л. Альтшуллера и О.Н. Постниковой, где высказываются положения, апробированные в процессе музеефикации античных памятников Крыма¹⁶. В статье рассматриваются существующие способы сохранения памятников (содержание под кровлей, под открытым небом, засыпка памятника в случае невозможности обеспечить его сохранность) и связанных с ними методов экспонирования (проблема внешнего вида защитного сооружения, способы показа памятника и т.п.). В статье уделенно внимание проблеме реставрации археологического памятника. Отмечены несколько видов реставрационных работ:

—метод анастилоза, при котором перемещенные подлинные фрагменты сооружения возвращаются на свое место;

—«аналитическая» реставрация — максимальное раскрытие культурных напластований с ограниченными реконструкциями, созданными на основе бесспорных аналогий; целостная реконструкция.

Пследний вид работ должен представлять собой «редчайшее явление, решающее кардинальную градостроительную и экспозиционную задачу»¹⁷. Но этот вид реставрационных работ не согласуется с международными нормами реставрации археологических объектов.

В статье О.Н. Постниковой сделан обзор различных работ (книг, статей, отчетов), посвященных консервации и реставрации памятников архитектурной археологии¹⁸. Основное внимание уделяется технологическим вопросам, раскрываются взгляды исследователей на проблему восприятия руинированных сооружений, их эстетическое и историческое значение. Исследование О.Н. Постниковой является вехой на пути обобщения отечественного и зарубежного опыта консервации и организации показа памятников архитектурной археологии.

Отдельную подгруппу составляют статьи, где рассматривается опыт консервации отдельных памятников и объектов в разных регионах России и СНГ — Анапа, Москва, Псков, Брест (этот белорусский памятник является единственным на территории СНГ примером успешной консервации деревянных остатков древнерусского города, и, возможно, опыт проведения консервационных работ на нем будет полезен российским специалистам)¹⁹.

В статье А. А. Куратова²⁰ представлена информация о различных археологических заповедниках на территории СССР, рассматриваются проблемы реконструкции и музеефикации каменных лабиринтов на Соловецких островах. Определяются задачи сохранения и использования «археологических скансенов» (под «скансеном» обычно понимается музей, созданный на основе памятников, свезенных из мест бытования на специально отведенную территорию), среди которых: 1) вычленение главных критериев отбора памятников для музеефикации (они полностью повторяют принципы, уже выраженные Н.М. Булатовым); 2) обоснование основных методов в создании скансенов (среди них обращает на себя внимание пункт, предусматривающий перенос памятников из мест обнаружения на специальную территорию — мера, допустимая лишь в самых крайних случаях); 3) эффективное использование археологических скансенов в научно-просветительной и познавательно-воспитательной работе²¹. Данная статья представляет интерес в части, посвященной музеефикации археологических памятников Соловков. Основные же теоретические положения, изложенные А.А. Куратовым, не раз рассматривались в музееведческой литературе. Упомянем сборник, изданный Российским научно-исследовательским институтом культурного и природного наследия, «Археологический фактор в планировочной организации территории» (1997 г.). В нем опубликован ряд статей, имеющих в основном практическое значение и анализирующих опыт использования памятников средневековой археологии в современной социокультурной и экономической ситуации²².

Из новых работ, посвященных данной тематике, можно обратить внимание на статью И.М. Минеевой²³, где автор рассмотрела особенности и перспективы «музейной археологии». Интересны мысли о сопряжении работы археолога и музейщика (использование исторических экспериментов как части музейной деятельности). Автор считает, что в археологической экспозиции должна быть представлена реконструкция «жизненной сферы, экологических и экономических условий среды обитания человека в древности». По мнению автора, нынешние экспозиции в полной мере не отражают эти требования. Автор озабочен современным состоянием музеефикации археологических памятников. Дданная работа вызывает вопросы. Так, автор выделяет ряд «направлений, позволяющих археологические исследования поставить на музейную основу». Это суть:

— Музеефикация археологического памятника;

— Археологическое экспериментирование и реконструкция;

— Комплексный, полидисциплинарный подход к проектированию
экспозиции.

Во-первых, последнее «направление» это скорее часть первого (ибо какое может быть проектирование экспозиции на памятнике, если не проведена его музеефикация?). Во-вторых, «археологическое экспериментирование» в музее является опять же частью процесса музеефикации памятника археологии (так как оно может входить в экскурсионные и исследовательские программы музея и способствовать популяризации музеефицированного памятника археологии)²⁴. Кроме того, некоторые сведения, представленные автором, не совсем точны: так, ни во Владимиро-Суздальском, ни в Билярском заповеднике не проводилось никаких работ по консервации и организации показа археологических объектов.

Следующая группа литературы посвящена работе отдельных археологических музеев. Довольно подробная информация о работе трех археологических музеев-заповедников (Танаис, Довмонтов город, Великие Булгары) содержится в уже упоминавшейся статье Н.М. Булатова²⁵. Ценность этой работы в том, что автор привлек достаточной большой круг литературы и источников — отчеты об археологических и реставрационных работах.

Содержательной является статья С.С. Айдарова²⁶ о методах консервации архитектурных объектов. Несомненный интерес представляет статья известного археолога О.Н. Бадера «Музеефикация археологических памятников»⁷. Рассматривая несколько проектов музеефикации памятников археологии, автор выделяет четыре типа археологических заповедников: 1) города (подтипы — а) с каменными стенами и зданиями; б) с сырцовыми постройками; в) древнерусские и булгарские города с земляными укреплениями); 2) древние поселения и погребения (подтипы а) эпохи палеолита; б) других эпох); 3) пещеры, скалистые навесы и ниши (подтипы а) древние обиталища и б) святилища); 4) наскальные рисунки⁸. Признается, что «наиболее целесообразна такая музеефикация на территории крупных населенных пунктов или рядом с ними. Именно в этих условиях памятникам часто угрожает разрушение »⁹.

Некоторые положения, выдвигаемые О.Н. Бадером, вызывают сомнения. Например, предлагается переносить и воссоздавать архитектурно-археологические памятники на территории уже существующих музеев под открытым небом, т.е. вне места их происхождения. Вряд ли можно разделить и положительную оценку автором музеефицированного Довмонтова города, где представлены не подлинные памятники археологии, но лишь «намек» на них. Типология археологических музеев под открытым небом, предложенная О.Н. Бадером, также вызывает ряд вопросов. Например, отнюдь не всегда археологический памятник состоит из однородного материала (например, камня). Древние погребения зачастую являются частью археологического комплекса (вместе с крепостями, поселениями и т.п.), и как объект музейного показа могут входить в состав музея-заповедника.

Статья О.Г. Чизбековой содержит краткий обзор истории консервации и реставрации городских археологических памятников в СССР и зарубежных странах¹³. Музеефикация памятников археологии в городских условиях представляет особый интерес, будучи одной из составляющих комплексной проблемы музеефикации археологических памятников. Автор попыталась осмыслить место памятника археологии в урбанизированной среде, отметив, что «объекты археологии помимо познавательного значения имеют еще и эстетическое и градоформирующее значения»¹⁴. То есть автор признает, что и по прошествии веков памятник археологии может играть роль в городской застройке. В этой связи О.Г. Чизбековой поднимается вопрос о соответствии памятнику окружающего пространства. Необычна мысль автора о «разрушительном» моральном воздействии руинированных остатков памятника как противопоставления будущему города. Для решения этой проблемы предлагается устройство вокруг памятника парковой зоны, «вписание» памятника в современное здание, превращение памятника археологии в декоративный элемент городского пейзажа¹⁵. Но превращение памятника в «декоративный элемент» в корне меняет его смысловую нагрузку и, соответственно, силу влияния на жителей города, экскурсантов, тогда как при определенных обстоятельствах памятник может обрести «вторую жизнь», вновь стать активным, а не декоративным элементом городской застройки. Работа О.Г. Чизбековой является на сегодняшний день единственной серьезной попыткой понять роль и место памятника археологии в городе.

От проведения реставрационных работ, от «философии» реставрации зависит и удачная музеефикация памятника археологии, его аттрактивность и информативность. Эти проблемы затрагиваются в подгруппе литературы, посвященной вопросам консервации археологических памятников. К этой подгруппе относится статья Б. Л. Альтшуллера и О.Н. Постниковой, где высказываются положения, апробированные в процессе музеефикации античных памятников Крыма¹⁶. Основной темой данной работы стало рассмотрение существующих способов сохранения памятников (содержание под кровлей, под открытым небом, засыпка памятника в случае невозможности обеспечить его сохранность) и связанных с ними методов экспонирования (проблема внешнего вида защитного сооружения, способы показа памятника и т.п.). Также авторы уделили внимание проблеме реставрации археологического памятника. Ими отмечены несколько видов реставрационных работ:

—метод анастилоза, при котором перемещенные подлинные фрагменты сооружения возвращаются на свое место;

—«аналитическая» реставрация — максимальное раскрытие культурных напластований с ограниченными реконструкциями, созданными на основе бесспорных аналогий;

—целостная реконструкция.

Авторы считают, что последний вид работ должен представлять собой «редчайшее явление, решающее кардинальную градостроительную и экспозиционную задачу»¹⁷. Однако, этот вид реставрационных работ не согласуется с международными нормами реставрации археологических объектов.

В другой работе О.Н. Постниковой сделан обзор различных работ (книг, статей, отчетов), посвященных консервации и реставрации памятников архитектурной археологии¹⁸. Основное внимание в ней уделяется технологическим вопросам, однако автор попытался раскрыть и взгляды исследователей на проблему восприятия руинированных сооружений, их эстетическое и историческое значение. Несмотря на небольшой круг привлеченных источников, исследование О.Н. Постниковой можно считать определенной вехой на пути обобщения отечественного и зарубежного опыта консервации и организации показа памятников архитектурной археологии.

В статье А. А. Куратова²⁰ представлена информация о различных археологических заповедниках на территории СССР, рассматриваются проблемы реконструкции и музеефикации каменных лабиринтов на Соловецких островах. Определяются задачи сохранения и использования «археологических скансенов» (термин, применяемый автором, быть может, не совсем удачен, так как под «скансеном» обычно понимается музей, созданный на основе памятников, свезенных из мест бытования на специально отведенную территорию), среди которых: 1) вычленение главных критериев отбора памятников для музеефикации (они полностью повторяют принципы, уже выраженные Н.М. Булатовым); 2) обоснование основных методов в создании скансенов (среди них обращает на себя внимание пункт, предусматривающий перенос памятников из мест обнаружения на специальную территорию — мера, допустимая лишь в самых крайних случаях); 3) эффективное использование археологических скансенов в научно-просветительной и познавательно-воспитательной работе²¹. На наш взгляд, данная статья представляет интерес в части, посвященной музеефикации археологических памятников Соловков. Основные же теоретические положения, изложенные А.А. Куратовым, уже не раз рассматривались в музееведческой литературе. Упомянем также сборник, изданный Российским научно-исследовательским институтом культурного и природного наследия, «Археологический фактор в планировочной организации территории» (1997 г.). В нем опубликован ряд статей, имеющих в основном практическое значение и анализирующих опыт использования памятников средневековой археологии в современной социокультурной и экономической ситуации²².

Из новых работ, посвященных данной тематике, можно обратить внимание на статью И.М. Минеевой²³, где автор рассмотрела особенности и перспективы «музейной археологии».

Интересны мысли автора о сопряжении работы археолога и музейщика (использование исторических экспериментов как части музейной деятельности). Автор считает, что в археологической экспозиции должна быть представлена реконструкция «жизненной сферы, экологических и экономических условий среды обитания человека в древности». По мнению автора, нынешние экспозиции в полной мере не отражают эти требования. Нельзя не согласиться и с озабоченностью автора, относящейся к современному состоянию музеефикации археологических памятников. Вместе с тем, данная работа вызывает вопросы. Так, автор выделяет ряд «направлений, позволяющих археологические исследования поставить на музейную основу». Это суть:

— Музеефикация археологического памятника;

— Археологическое экспериментирование и реконструкция;

— Комплексный, полидисциплинарный подход к проектированию экспозиции.

Содержательной является статья С.С. Айдарова²⁶ о методах консервации и музеефикации Соборной мечети на Булгарском городище. Автор в основном затронул технологические вопросы, однако интересны рассуждения автора о проблеме восприятия памятника, его связи с природным окружением и т.п.

Проблемам создания археологического музея под открытым небом на территории Довмонтова города посвящена небольшая статья О.А. Кондратьевой²⁷. Из нее явствует, что не все предложения, выдвинутые реставраторами в процессе подготовки к музейному показу памятников Довмонтова города, были реализованы, из-за чего экспозиция музея страдает незаконченностью. Этой же теме был посвящен доклад В. Д. Белецкого, прочитанный в Чернигове²⁸. Автор (много лет руководивший Псковской археологической экспедицией) критически оценил реализованный проект музеефикации Довмонтова города и предложил свое видение археологического музея под открытым небом.

Статья А.Н. Кирпичникова о музее в Старой Ладоге носит скорее информационный характер. Автор описал уникальный в своем роде музей, где на территории 190 га представлено около 30 памятников археологии и архитектуры (сопки, курганы, остатки оборонительных сооружений IX-XVII вв.), этнографии (застройка поселка XIX в.) и природы²⁹.

Упомянем также работы, касающиеся деятельности музея-заповедника «Танаис»³⁰ (в них авторы попытались объективно оценить полученный опыт, не скрыв ошибок и проблем, с которыми пришлось столкнуться музею) и статью А.Н. Рогачева³¹, содержатся сведения об истории и планах музея «Костенки» по состоянию на 1973 г.

Отметим также и две работы, посвященные формирующемуся ныне музею-заповеднику «Старая Рязань». В статье А.В. Панкина³² излагаются основные идеи проекта музеефикации Старорязанского городища, В.П. Челяпов основное внимание уделил трудностям реализации этого проекта³³, отметив важную проблему — отсутствие методики консервации земляных остатков.

Следующая небольшая группа литературы — проекты археологических музеев-заповедников. Это, как правило, материалы различных научных конференций, симпозиумов и т.п. Так, в 1989 г. воронежскими археологами были опубликованы проектные предложения по музеефикации Семилукского городища³⁴. Авторы высказывают несколько основных положений, при которых возможно создание музея: максимальное сохранение облика памятника в процессе археологических исследований, установление охранной зоны памятника. Предлагается реконструировать планировку древнерусского городка ХП-ХШ вв., причем «для этого могут использоваться бетонные модули-балки, имитирующие основания срубов на месте древнерусских жилищ. По мнению авторов, эти же модули, установленные на валу, позволят воссоздать основания деревянных укреплений древнерусского времени»³⁵. Кроме того, в отдельном павильоне предложено экспонировать подлинные остатки некоторых сооружений городища.

Отдельные информационные сообщения о проектах археологических музеев под открытым небом были представлены на научной конференции «Памятники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефикация», прошедшей в 1994 г. в г. Рязани³⁶. Можно упомянуть также проектные предложения по созданию музея на месте средневековой крепости в устье р. Годлик (Лазаревский район, г. Сочи)³⁷. Авторами предложено три варианта консервации крепости и ее последующего музейного использования.

Очевидно, что ни достаточных средств, ни возможностей (при большом научном потенциале) у организаторов таких музеев нет. Отсутствует четкая региональная (а еще лучше — федеральная) программа, ориентированная на создание таких музеев — они организуются за счет личной инициативы авторов раскопок. Очень редко к разработке проектов привлекаются специалисты по проектированию экспозиции.

В конце 1980-х гг. появляются единичные работы, где затрагиваются вопросы организации и содержания экспозиции, рассматриваются виды деятельности археологических музеев-заповедников. В качестве наиболее интересного примера можно привести статью А. Д. Пряхина³⁸, где автор определил цели и методы создания регионального музея-заповедника в Воронежской области. Причем, в задачи проектируемого музея автор включил новые для отечественных археологических музеев-заповедников положения: разработка научно-прикладной тематики «Музеефикация и охрана памятников археологии», проведение на территории заповедника исторических экспериментов (воссоздание и воспроизведение жизни в различные исторические эпохи), создание на основе «исторических» поселков туристско-гостиничных комплексов, подготовка на базе музея кадров археологов не только для Воронежской области, но и Советского Союза и зарубежных стран³⁹. Плюсом этой программы стало предложение использовать как основу для создания такого комплекса уже существующие Костенковский и Дивногорский музеи, а также научные фонды, хранящиеся в областном краеведческом музее и в музее археологии Воронежского университета. К сожалению, этот проект не был реализован. До сих пор нет специальных работ, посвященных проблемам использования памятников археологии в туристической деятельности. Можно упомянуть лишь доклад В.Ф. Чеснока⁴⁰, где автор поставил вопрос о создании «туристического кольца» по памятникам археологии Нижнего Дона.

На сегодняшний день имеется лишь одна программа использования археологических музеев-заповедников как объекта туризма⁴¹. В ней предложено несколько экскурсионных маршрутов по памятникам археологии Воронежской области.

Заканчивая наш обзор, отметим, что основная масса литературы посвящена технологии консервации археологических памятников. (Так, даже в работах Н.М. Булатова больше внимания уделяется технике закрепления каменных кладок, нежели организации экспозиции и внутренней структуры музея.) Вместе с тем, проанализированный нами комплекс литературы дает представление о развитии процесса музеефикации памятников археологии, идеях, возникавших на этом пути.

Раздел 1. ИСТОРИЯ МУЗЕЕФИКАЦИИ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ

В РОССИИ (1-я пол. XIX в. — начало 1980-х гг.)

История музеефикации археологических объектов обусловлена всей историей археологии, музейного дела и охраны памятников.

Хронология музеефикации археологических памятников в России:

1-й период (2-я четверть XIX в.-2-я пол. 1920-х г.) — начало проведения археологических исследований, появление первых археологических музеев, осознание необходимости охраны памятников археологии;

2-й период (конец 1920-х гг.-1948 г.) — расширение археологических исследований, создание законодательной базы по охране археологических памятников, огосударствление музеев и коллекций;

3-й период (1948-начало 1980-х гг.) — разработка законодательных основ для создания музеев-заповедников, организация и начало деятельности первых музеев такого типа, накопление опыта их деятельности;

4-й период (начало 1980-х гг.- настоящее время) — изменение социокультурной ситуации в России, появление новых направлений в музейной деятельности страны.

2. Археологический памятник как феномен культуры: его восприятие, первые проекты музеефикации

Интерес к археологическим памятникам со стороны русской научной общественности возник еще в начале XVIII в. Этот интерес был частью политики реформ во всех сферах жизни России, проводимой Петром I. В археологической литературе есть упоминания о существовании еще во 2-й половине XVII в. в России своеобразной инструкции для проведения раскопок⁴². Однако первые попытки выявления, научного описания и систематизации памятников археологии относятся ко 2-й четверти XVIII в. и связаны с именем В.Н. Татищева. Именно в его «Истории Российской» впервые встречается подробное описание некоторых памятников археологии России. В.Н. Татищеву принадлежит идея составления анкеты для местных чиновников и геодезистов, где содержались сведения об археологических памятниках на территории той или иной губернии.

Впрочем, раскопок на территории России во второй половине XVIII века не проводилось. Часть образованной публики интересовалась в основном зарубежными исследованиями. Примечательно, что в 1780-е гг. Е.Р. Дашкова (путешествовавшая тогда по Италии) заметила неаполитанскому королю: «Однажды я позволила сказать их величествам, что следовало бы утроить количество рабочих, производивших раскопки в Помпее, и когда она будет совершенно очищена от пепла, поставить на места всю мебель и утварь и приставить стражу к этим сокровищам, а затем объявить по всей Европе, что за известную плату можно видеть подлинную картину обычаев, утвари, жизни обитателей старинного города, сохранившегося в неприкосновенности, вплоть до объявлений на домах; я полагала, что этим расходы вернутся сторицей, так как со всего света стекутся знатоки, любители и просто зеваки, чтобы полюбоваться картиною, так сказать, говорящею, какую не могло бы заменить ни одно описание; можно было бы видеть прямо, как люди жили; а король этим сделал бы просто нечто волшебное, вырвав из рук времени и забвения живую картину столь далекой действительности»⁴³.

В дореволюционной России предпринимались попытки сохранения и экспонирования археологических комплексов (городищ, могильников), однако речи о создании музеев, которые можно было бы назвать «археологическими музеями-заповедниками», не шло. Первенство в деле сохранения и экспонирования памятников археологии принадлежит исследователям, изучавшим античные памятники Северного Причерноморья⁴⁴. Именно в 1-й четв. XIX в. организуются музеи в Феодосии, Одессе и Керчи⁴⁵. Чиновник В.В. Капнист в 1820 г совершил поездку в Крым для исследования состояния греческих памятников архитектуры⁴⁶. Причем, в письме по итогам его поездки президент Петербургской АН С.С. Уваров отметил: «От Греческой архитектуры, кроме фундаментов ничего более не осталось… Сии фундаменты, свидетельствующие об огромном древнем строении, должны быть сохранены и описаны…»⁴⁷. В 1823 г., А.И. Стемпковский составляет записку о необходимости сохранения и изучения памятников архитектуры и археологии Юга России и о создании археологических музеев в этом регионе⁴⁸.

Позже с расширением археологических исследований на юге России создаются первые археологические музеи. Территории раскопок становятся объектом музейного показа (хотя, безусловно, не существовало ни методик консервации археологических остатков, ни создания продуманных экспозиций под открытым небом). Из наиболее ярких примеров можно было бы привести Херсонес Таврический⁴⁹, древности Пантикапея⁵⁰. Подчас территория раскопок являлась единственной более или менее постоянной частью музея⁵¹.

Однако чаще приходилось ограничиваться лишь ремонтом и охраной крупных археологических комплексов. На Керченском полуострове в 1865 г. были проведены работы по частичной реконструкции Царского кургана: был расширен и обложен бутовым камнем раскоп, ведущий в курган, восстановлена вершина, пострадавшая из-за грабительских раскопок, реставрирована верхняя часть свода галереи, вход в погребальную камеру и мозаичный пол. Кроме того, тогда же при кургане строится караульный домик со сторожем⁶².

Сложнее дело обстояло с памятниками раннего и позднего средневековья, располагавшимися в Средней полосе России, Сибири. С одной стороны, эти остатки старины являлись частью обыденной жизни населения Российской империи, с другой — утратив свое первоначальное значение, они постепенно приобретали совершенно иное качество. Следует помнить также и о том, что сохранность памятника археологии прямо зависит от отношения к нему общества.

Чем же был и есть памятник археологии для общества XIX века? Прежде всего, неоднородность русского общества отразилась и на отношении представителей различных его слоев к памятникам древности. Проанализировав группу литературы (к сожалению, весьма немногочисленную), можно выделить следующие моменты:

1) Памятник археологии воспринимался как наследие предков,
требующее почитания и обережения;

2) Считался проклятым, либо волшебным местом, связанным с
«нечистой и неведомой силой»;

3) Функциональным элементом — межевым знаком, ориентиром;

4) Местом для добывания ценных вещей;

5) Курьезом, любопытным раритетом.

Для иллюстрации каждого положения приведем несколько примеров. В археологической литературе XIX века не раз встречаются упоминания о почитаемых среди местного населения археологических памятниках.

Так, существует весьма показательное описание каменного изваяния (судя по всему, половецкого происхождения), стоявшего на поляне у деревни Болваны Рославльского уезда Смоленской губернии. Изваяние было окружено небольшими камнями. О нем сообщается следующая легенда: «Это было давно», — говорят крестьяне. — «Наша бабушка (как они называют это изваяние) пасла свое большое стадо овец и помогала многим людям. Но вот однажды проходит по этому месту какой-то святой муж и, увидев бабушку, праздно стоявшую среди бродящего стада, обратился к ней с просьбой о какой-то услуге, но бабушка отказалась услужить святому и не захотела двинуться даже с места. «Будь же ты камнем, — сказал праведник. — И камнями станет все стадо твое!.. »^и Корреспондент отмечает, что изваяние считается святыней жителями окрестных деревень, оно защищает посевы от градобитий, гроз и всяческих несчастий. Непочтительное отношение к статуе наказывается. В1890 г. местный исторический музей направил ходатайство полицейским органам о доставке «бабушки» в музей, но «рославль ский исправник… донес, что… весьма возможно ожидать со стороны крестьян деревни Болваны сопротивления, в случае отобрания у них этого изваяния…»⁵⁴ В данном случае «музеефикация» этого памятника археологии прямо зависела от отношения к нему со стороны местных жителей.

Функциональное значение памятника археологии отнюдь не всегда связано с его подлинным историческим значением. Здесь мы воспользуемся сведениями, приведенными в работе Н.А. Кренке⁵⁵. Согласно исследованиям автора, межевые документы XV-XVII вв. раскрывают значение курганов как межевых знаков, ориентиров. Наличие в курганах межевых ям в XVII в. лишний раз подтверждает значение могильной насыпи как знака-ориентира.

Курганы (или вообще древние захоронения), пещеры часто выступают в качестве нечистых или заколдованных мест. Как правило, с памятником связывается существование в его недрах несметных сокровищ.

О том, что археологические памятники становились местом добычи ценностей, материала для переплавки существует большое количество свидетельств. Приведем некоторые из них.

Зачастую разграбление курганов носило организованный характер⁵⁶, либо черты «эпидемии курганомании», которая на короткое время охватывала целые деревни в связи с единичными находками ценных вещей⁵⁷. А бережное отношение местных жителей к археологическим объектам иногда основывалось на нежелании потерять «запасной» источник существования⁵⁸. Вместе с тем памятник археологии иногда продолжает функционировать по своему первоначальному назначению — как святилище, либо место захоронения. Из характерных примеров можно привести Камень Дыроватый — пещерное святилище на скалистом берегу р. Чусовой в Пригородном районе Свердловской области. По мнению авторов исследований, святилище в этой пещере, расположенной в отвесной скале, начало функционировать в эпоху мезолита. Обряд состоял в стрельбе из лука в пещеру, расположенную высоко над урезом воды в отвесной скале (внутри пещеры найдено более 20 000 наконечников каменных, костяных, бронзовых и железных стрел)⁵⁹. Сама скала со стороны напоминает человеческое лицо с открытым ртом, что, возможно, послужило основанием для ее «освящения». Судя по находкам, святилище функционировало несколько тысячелетий и продолжает по сей день служить тем же целям — в грунте найдено большое количество дроби и малокалиберных пуль⁸⁰. Другой пример касается Московской области, где в 1970-е гг. раскопки курганов у д. Новленское выявили вторичное использование курганного могильника XII в.: захоронения в нем проводились и в XVIII в.⁶¹

Интересные сведения о восприятии курганов и городища в Новгородской губернии содержатся в заметке М. Быстрова. В ней говорится, что, по мнению крестьян, курганы являются братскими могилами русских воинов, погибших «когда Литва приходила». Особо автор выделяет т.н. «Шум-гору» — курган, на котором ежегодно в Успенское заговенье служился молебен. По версии крестьян, когда-то на месте сопки стояла церковь, которая провалилась сквозь землю — после этого и появилась сопка⁶². Кроме того, по поверью, глухие могли излечиться, прислушавшись в определенный день к тому, что делалось в кургане. Однако даже столь уважительное отношение к курганам не мешало некоторым крестьянам раскапывать их в поисках сокровищ⁶³. В том же уезде существовало городище, носившее местное название «Городок», где в праздничные дни проходили гуляния⁶⁴.

Любопытной проблемой является и интерпретация археологического памятника в народной среде. В этнографической литературе не раз отмечалось, что народ связывает все нашествия в Россию либо с литовцами (поляками), либо с французами⁶⁶. Таким образом, и археологические памятники (прежде всего, курганы), вроде бы, являются свидетельствами этих войн. Так трактовалась и Шум — гора, и курганы близ Микулина городища на реке Шоше⁶⁶, так и поныне трактуются уже распаханные курганы у бывшего села Руднево, ныне вошедшего в черту Москвы⁶⁷.

Исследователь А. А. Панченко на основе обширного этнографического материала, касавшегося древнерусских и славянских могильников, сделал вывод о том, что народное восприятие этого типа археологических памятников иллюстрирует процесс «постепенного изменения статуса могильника в крестьянской культуре; такой процесс уместно назвать «археологизацией» или «вторичным ритуальным использованием»⁶⁸. Однако нельзя не отметить и такую закономерность: традиционное соотнесение памятника археологии не со «своей» культурой, как правило, воспитывало у местного населения довольно индифферентное отношение к нему. (Увы, последствия такого отношения археологи и музейные работники ощущают до сих пор).

Несколько иным было отношение к памятникам у представителей дворянской знати. Для многих из них памятник являлся курьезом, чем-то средним между усадебным гротом и «китайским» павильоном. Прежде всего, это отношение выразилось в планировке ландшафтных парков. Можно привести несколько наиболее характерных примеров использования археологических остатков. Это, например, Царицыно, где в парке сохранились курганы вятичей. Они были включены в парковую систему — между ними размещались белокаменные статуи⁶⁹. Не исключено также, что некоторые царицынские курганы имеют более позднее происхождение (возможно, XVIII века) — в них вообще отсутствуют какие-либо следы погребений⁷⁰. Насыпной курган мы можем увидеть и в Дубровицах, и на территории парка музея-заповедника «Горки Ленинские», где помимо подлинной курганной группы также существуют, видимо, насыпные курганы, отличающиеся высотой и диаметром от своих более ранних «собратьев» (71).

Из других типов археологических памятников можно отметить половецкие изваяния, располагавшиеся в парках усадеб наряду с античными статуями. Судя по всему, они рассматривались владельцами усадеб как средство подчеркнуть свою неординарность, или, быть может, чудачество. В Подмосковье известны как минимум три факта использования «половецких баб» как части паркового ансамбля. Это имение Нарышкиных в Кунцеве, усадьба СП. Румянцева в с. Зенино, усадьба «Абрамцево» (в последней, видимо, каменные бабы появились несколько позже — в конце XIX-нач.ХХ вв.).

На фоне такой социокультурной ситуации ведутся археологические исследования в России. Параллельно с античными памятниками в 1-й половине XIX в. изучаются и средневековые городища, курганы. Последние исследования не носят такого массового характера (что отчасти объясняется отсутствием средств у организаторов этих работ). Но в 1820-е — 1850-е гг. интерес к отечественным древностям повышается⁷². Правда, в основном это касается развития русской этнографии и истории русского искусства.

Неслучайно поэтому, видимо, первый (и единственный из известных нам) проект «музея под открытым небом», выдвинутый в XIX в., был связан именно с попыткой сохранить архитектурное и археологическое (вещественное) наследие Волжской Болгарии. Речь идет о плане учреждения «археологического музеума в Болrape», разработанном в 1869 г. членом Псковского губернского статистического комитета К.Г. Евлентьевым⁷³. Ввиду уникальности этого проекта для русской исторической науки, остановимся на нем подробнее.

Автор отмечает, что «учреждение просвещенного надзора за целостью развалин» является главным условием их сохранности. Проводя параллель с Помпеями, автор проекта пишет: «Сокровища классической Помпеи… сгруппированы в публичном музеуме, в Неаполе; сокровища же русской Помпеи (имеется в виду Булгарское городище — А.М.), тоже рисующие оживленную картину древнебулгарского города до мельчайших подробностей, исчезают от времени и расхищаются профанами»⁷⁴.

Интересно, что К.Г. Евлентьев разделил археологическую и архитектурную части будущего заповедника: т.н. «наружный город» (развалины культовых сооружений) и «подземный» город (т.е. непосредственно археологические памятники)⁷⁵. Впрочем, в «подземный город» автор не включил остатки булгарских построек, но лишь «разнообразные предметы татарско-булгарской промышленности». И это естественно, ведь крупных археологических исследований на территории городища в те годы не проводилось и представление о памятнике у многих археологов формировалось на основе случайных находок или же, в лучшем случае, летописных сведений о Булгаре.

Организационно проектируемый музей строился следующим образом. Смотрителем развалин мог назначаться священник села Болгары. Его директором мог назначаться либо один из профессоров Казанского университета, либо смотритель Спасских училищ. Археологические работы в целях экономии могли производиться силами местных крестьян, свободных от сельскохозяйственных занятий или учеников училищ Спасского уезда⁷⁶. Сам музей мог помещаться в специально снятой для него избе.

Предполагалось, что музей будет организован либо за счет правительственной субсидии, либо на средства научного общества, либо на средства, данные татарскими купцами. Автор проекта учел даже социальное значение болгарских остатков: «Развалины Булгара считаются у магометан наших местом священным, куда они, со всего востока, идут на поклонение толпою… Из всего этого… можно будет извлечь законным путем материальные средства на содержание древлехранилища»⁷⁷. Дальнейшие же поступления должны были производиться за счет входной платы и денег, вырученных от продажи не очень ценных археологических находок.

Интересно, что автору проекта Болгарский музей виделся как некий научный центр, где проходили бы исследования по истории востока России. Проект был представлен на I Археологическом съезде в Москве, однако продолжения так и не получил.

Важно отметить, что методики археологических исследований, использовавшиеся в XIX в., не позволяли произвести восстановление памятника⁷⁸. Например, столь популярная у ряда исследователей «траншейная» археология не могла дать полного представления о раскопанном памятнике (напомним, что именно по этой методике начинались раскопки на Недвиговском городище (Танаис), что впоследствии несколько осложнило интерпретацию некоторых объектов на территории городища), полевая документация также зачастую либо вообще отсутствовала, либо являлась простой «отпиской».

С развитием методики раскопок меняется и отношение к памятнику. Опытный исследователь древностей А.А. Спицын одним из первых обратился к проблеме разработки новой методики исследований: «Раскопка должна быть столь осмотрительна и точна, чтобы по отчету можно было изготовить модель памятника, если не восстановить его»⁷⁹. Также, автор отстаивал идею сохранения и восстановления раскопанного памятника, считая, что эти меры позволят сохранить его как напоминание о прошлом: «Одни исследователи преднамеренно не засыпают курганов, чтобы не ввести в заблуждение новых исследователей, другие приводят их почти в прежний вид, желая, чтобы они оставались по-прежнему памятниками старины. И та, и другая точка зрения имеет основания, но мы стоим охотнее на второй»⁸⁰.

Однако методик сохранения раскопанных объектов не существовало. Так, А.А. Спицын заметил, что «остатки жилищ и сооружений, обнаруженные исследователем, почти всегда обречены на уничтожение, так как нет никаких способов сберечь находящийся в них строительный материал… Лучшее средство сберечь раскопанные остатки города или здания — вновь прикрыть их землею»⁸¹.

Тем не менее, площадь раскопок на некоторых историко-культурных комплексах Причерноморья в конце XIX — начале XX в. включается в экскурсионные маршруты.

Успех деятельности экспозиций под открытым небом в Причерноморье связан с популярностью этих мест у туристов. Не менее интересный в археологическом отношении Танаис, раскапывавшийся в 1850-х гг. П.М. Леонтьевым, не привлекал такого внимания в силу своей удаленности от мест «массового отдыха». Напомним, что о важном историческом значении Танаиса как самого северного форпоста греческой колонизации писал еще в 1823 г. И.А. Стемпковский⁸². Можно предположить, что по этой же причине не удалась организация музея в Булгаре.

Нельзя не отметить, что даже известные и довольно хорошо сохранившиеся памятники (например, Херсонес) не стали полноценными музеями по той причине, что они рассматривались лишь как место проведения раскопок. Причем, основное внимание уделялось вещам; сооружения и постройки (как античные, так и средневековые), предоставленные сами себе, разрушались⁸³.

2-я половина XIX в. характеризуется повышением интереса к средневековым археологическим памятникам. В 1896 году выходит в свет книга Н.Е. Бранденбурга «Старая Ладога», где подводятся итоги почти десятилетних раскопок этого памятника⁸⁴. Особенностью упомянутого издания стало стремление автора рассмотреть историю Старой Ладоги в комплексе, привлекая для этой цели различные источники (письменные, вещественные, изобразительные). Интересен подход автора к археологическим исследованиям. Н.Е. Бранденбург предполагал, что на основе полученных в результате раскопок данных возможна частичная реставрация крепости Старой Ладоги (что и произошло в 1970-е гг.). Проводятся исследования на территории Булгарского городища (наиболее крупные раскопки на этом памятнике относятся к 1877, 1887, 1892 гг.)⁸⁵. В 1913-1916 гг. исследования на городище ведутся каждый сезон. Территория городища переходит в ведение Казанского общества Археологии, истории и этнографии, которое ведет раскопки и ремонтные работы на архитектурных памятниках. Обследуются остатки средневековых укреплений русских городов⁸⁶. Благодаря инициативе членов губернских ученых комиссий организуется ряд местных археологических музеев⁸⁷.

Наряду с этими положительными фактами нельзя не отметить, что инициатива создания музеев принадлежала в основном частным лицам, не существовало ни единого органа музейного управления, ни системы охраны памятников.

Отсутствие закона об охране памятников стало одной из причин постепенной утраты археологического наследия. Председатель Археологической Комиссии А.А. Бобринский в 1909 г. попытался решить вопрос о сохранении археологических памятников на частных землях, внеся в Государственную Думу проект положения, суть которого сводилась к следующему: признать за курганами, городищами и т.п. право земли общественной, даже если эти памятники расположены на частных земельных владениях. Вследствие этого А.А. Бобринский предложил разрешать раскопки на этих землях только в соответствии с Высочайшим повелением от 11 марта 1889 г. (т.е. на основании разрешения Императорской археологической комиссии), заметив, однако, что «это касается только недр земли и нисколько не мешает собственникам эксплуатировать наружную поверхность курганов для своих нужд»⁸⁸. Закон же об охране памятников существовал лишь в виде проекта⁸⁹.

Конечно, археологические музеи в своей деятельности шли в русле общих музейных тенденций того времени. Господство направления, вошедшего в литературу под названием «историко-бытового»⁹⁰, обусловило повышенный интерес создателей музеев к вещам, археологическим находкам. Недвижимые археологические памятники выпадали из сферы деятельности большинства археологических музеев. Такое положение наблюдалось и в начале XX в. Лишь после политических событий 1917-1918 гг., когда стали оформляться черты государственной политики (именно политики!) в области музейного дела, можно говорить об изменении ситуации и начале нового периода в музейном деле вообще, и в деле музеефикации памятников археологии, в частности.

Недвижимые памятники археологии в 1920-е гг. становятся (наряду с дворцами, усадьбами и пр.) частью исторического наследия, стоящей под охраной государственных органов. Безусловно, эта идеальная схема чаще всего не «срабатывала», однако само наличие государственной системы охраны памятников уже показательно.

На отдельных примерах отношения к памятникам археологии мы видим, что проблема их охраны тесно соприкасается с проблемой создания археологических заповедников. Особенно ярко эта взаимосвязь проявилась в годы индустриализации, когда развитие экономики поставило под угрозу существование археологических памятников. Процесс этот был весьма опасен и для остальных составных частей историко-культурного наследия. Нельзя не назвать и другую причину, подготовившую почву для создания и деятельности археологических заповедников: это подъем краеведческого и музейного движения в СССР. В январе 1924 г. ВЦИК и СНК РСФСР принимают декрет «Об учете и охране памятников искусства, старины и природы». В нем уделено внимание и памятникам археологии — декларируется положение об установлении «достаточных мер к охране археологических памятников… с тем, чтобы не производились никакие действия, разрушающие целость означенных памятников»⁹¹. В июле того же года Президиум ВЦИКа утверждает «Инструкцию об учете и охране памятников искусства, старины и природы», где контроль за сохранением археологических объектов возлагается на соответствующие отделы при местных исполкомах. На представителей губмузеев и сотрудников государственных музеев возложены также обязанности по определению значения археологических остатков с целью их постановки на охрану⁹². Примечательно, что в этой инструкции запрещалось использовать археологические памятники в качестве строительного материала и распахивать их. Для полевых памятников устанавливалась «охранная полоса» шириной не менее одной сажени в зависимости от размера и значения памятника⁹⁸.

Естественно, первые попытки создания археологических заповедников в 1920-е годы касались в основном античных памятников. Причин тут несколько: это традиционно привлекательное месторасположение, большой опыт исследовательской и музейной деятельности, наконец, благоприятные природные условия, способствующие сохранению памятников под открытым небом, достаточно развитая дорожная сеть. Заметим, что большая часть этих причин «идет» еще из XIX в. Так, в 1926 принимается решение об организации археологического заповедника на территории городища Ольвия (Очаковский район Николаевской обл.)⁹⁴, создается музей-заповедник на месте Херсонеса⁹⁵.

В феврале 1925 г. утверждается «Список научных, художественных и других учреждений, находящихся в ведении Главна-уки». Среди них — Херсонесский музей с местом раскопок и Историческим музеем в Керчи с местом раскопок (как отделение Херсонесского музея)⁹⁶. В сентябре того же года к этому списку добавлен Центральный музей Тавриды⁹⁷. В России идет активная популяризация памятников археологии: в 1926 г. выходит ряд путеводителей по древностям Крыма⁹⁸. Существовали экскурсионные программы по экспозициям под открытым небом. Например, на Херсонесе Таврическом проводились как обзорные, так и специализированные экскурсии, посвященные какой-либо теме, были разработаны различные экскурсионные маршруты⁹⁹. Не остается в стороне и средняя полоса России: в 1927 г. выходит путеводитель выставки по материалам археологических раскопок в Старой Рязани¹⁰⁰, идет популяризация архитектурно-археологических памятников Булгара¹⁰¹. В середине 1920-х годов Музейный отдел Глав-науки начал разрабатывать план по созданию на территории городища Старая Рязань археологического заповедника.

Всего же по состоянию на 6 апреля 1928 г. на балансе Главнауки числилось три музея, где экспонировались археологические объекты:

«… 157. Государственный Центральный музей Тавриды с местом раскопок и археологических памятников Судака, г. Симферополь;

158. Государственный Херсонесский музей с местом раскопок. Херсонес;

159. Государственный историко-археологический музей в
Керчи с местом раскопок. Керчь, ул. Свердлова, б"¹⁰².

Кроме того, в составе Бахчисарайского музея находились 2 археоло
гических памятника — Чуфут-Кале и Мангуп-Кале. В средней полосе России на месте Булгарског,о городища существовал «Музей Спасского кантона» (село Булгары).

В 1929 г. музейная сеть претерпевает некоторые изменения. В системе Главнауки остаются музей Тавриды, Херсонесский и Керченский музеи, музей Спасского кантона. Организуется филиал («отделение») ГИМа в Судаке¹⁰³.

Однако происшедшие в стране изменения не всегда положительно сказывались на состоянии музейного дела. Так, в 1923 г. прекращает свое существование Московское археологическое общество (один из главных центров музейного дела дореволюционной Рос сии). Прекращаются консервационные работы на Булгарском городище, проводившиеся Казанским обществом археологии, истории и этнографии. В1923 г. Общество передает городище в ведение губернского подотдела по охране памятников¹⁰⁴.

Вместе с тем экономическое развитие страны (развитие дорожной сети, массовое строительство) поставило памятники археологии в угрожающее положение. Так, в обстоятельной работе¹⁰⁵ А.А. Миллер выделил несколько причин разрушения археологических памятников, среди которых упоминались и несогласованность строительных организаций и органов охраны памятников, низкоквалифицированное проведение раскопок и невежество определенной части населения. Кстати, в этой же статье дается характерное описание состояния Недвиговского городища (Танаиса), где местным населением еще с конца прошлого века велась добыча белого камня: «В революционное время этот процесс не только не приостановился, но то, что пришлось видеть в 1927 и 1928 году, превосходит даже прежние работы недвиговских казаков. На городище во многих местах были прорыты довольно глубокие траншеи для добычи камня…»¹⁰⁶. Несмотря на уже упоминавшийся декрет 1924 г., подобные факты были не единичными и к середине 1930-х гг. участи научной общественности они вызывают тревогу.

Законодательную поддержку пока еще не оформленная идея создания археологических музеев-заповедников получила в 1934 г., когда принимается Постановление ВЦИК и СНК СССР «Об охране археологических памятников », где предлагалось представить на утверждение ВЦИКа «список комплексных археологических памятников, имеющих крупное научное значение, которые должны быть признаны археологическими заповедниками »¹⁰⁷. В октябре 1935 г. к утвержденному в марте того же года списку памятников архитектуры, подлежащих государственной охране, добавились памятники археологии в количестве 114 единиц¹⁰⁸.

Как видим, речь здесь идет пока лишь об «инвентаризации» памятников. Это естественно, так как в 1920-30-е гг. советская археологическая наука делала первые шаги в освоении новых направлений исследований. Так, например, в статье с многообещающим названием « Об организации города- музея в Новгороде » ^ш почти ничего не говорится о сохранении археологического наследия этого города по той причине, что крупномасштабных исследований тогда там еще не проводилось.

Логическим продолжением (после утверждения списка памятников) должно было бы стать создание на их базе либо археологических заказников, либо заповедников. Но здесь необходимо учитывать и ту ситуацию, в которой оказались советские музеи в конце 1920-1930-е гг., когда музей мыслился лишь как центр массовой пропаганды.

К этому следует добавить и весьма слабое развитие идеи музеев под открытым небом вообще. Концепция подобного типа музеев начала складываться еще в середине XIX в., когда постепенно музейные работники стали приходить к мысли о том, что музеем может быть не только здание, но и окружающая его природа, исторические строения и т.п. В 1931 г. появляется важный документ (известный под названием «Афинская хартия»), который «фиксирует» новый взгляд на памятник истории и культуры как комплекс, где исторически сложившееся окружение не менее ценно, чем сам памятник¹¹⁰. Наиболее полно этим положениям отвечал музей под открытым небом. Именно в нем стало возможным некое моделирование прошлого, погружение в историю. Отметим, что в Европе в первой трети XX в. существовало более 200 скансенов, в том числе, имевших в своем составе археологические памятники или их реконструкции¹¹¹. Экспозиции под открытым небом с использованием материалов археологических раскопок создавались и в Швейцарии (г. Шененверд) еще в 1890 году, и в Германии в 1909 году. В 1920-х-1930-х гг. продолжались работы по организации экспозиций в Италии, где (кроме уже существовавших музеев на месте Помпеи и др.) начал создаваться музей на месте раскопок римского города Аугуста Раурика¹¹², проводились раскопки в Риме.

Впрочем, О.Н. Бадер сообщил о том, что в 1941 г. им был разработан проект музеефикации Мамонова городища — памятника средневековой археологии, располагавшегося на территории ЦПКиО г. Москвы¹¹³. Однако никаких конкретных документальных свидетельств этого не сохранилось.

Естественно, в годы Великой Отечественной войны развитие советской музейной сети приостановилось.

Итак, достаточно четко выделяются хронологические рамки 1-го и 2-го периодов в истории музеефикации памятников археологии. Их обоснованием служат прежде всего конкретные исторические факты, касающиеся создания и функционирования тех или иных музеев. Безусловно, наличие проектов организации музеев (проекты Вихмана, Аделунга, Евлентьева и ряд других) свидетельствует о готовности определенной части общества предложить новые формы музейной деятельности, однако отсутствие возможностей по реализации этих проектов сводят усилия их творцов практически к нулю¹¹⁴. Давние идеи возрождаются и обретают реальные формы через много лет в зачастую в кардинально изменившейся ситуации. «Старые» проекты пересматриваются с учетом новых реалий, либо используются просто как «материалы к истории» того или иного музея — не более того.

1920-е годы (несмотря на свою противоречивость) ознаменовались редким для нашей страны объединением усилий научной общественности и государственных органов в деле охраны культур ного наследия. Примечательно, что общественная инициатива вполне принималась чиновниками — все наиболее важные законодательные акты по вопросам культуры в 1920-е гг., принятые СНК и ВЦИКом, готовились известными искусствоведами, археологами, историками (А.Н. Бенуа, И.Э. Грабарем, А.А. Миллером, П.П. Покрышкиным, В.А. Городцовым, Г.А. Малицким и многими другими). К сожалению, этот период длится недолго. В конце 1920-х-начале 1930-х гг. государство постепенно переходит к политике «мелочной опеки» музеев. Ряд законодательных актов (например, Постановление 1934 г. «Об охране археологических памятников») появляются скорее по инерции и получают реальное продолжение лишь в 1950-е-1960-е гг.

3. Создание первых археологических музеев-заповедников в России

Послевоенные годы являются особым временем для развития российского музейного дела и охраны памятников. В этот период предстояло осмыслить те огромные культурные потери, понесенные в войне, изменение общей социокультурной ситуации. К этому же времени относится и официальная кампания по укреплению патриотизма, развернутая в 1948-1949 гг. Такой «симбиоз» политических и культурных причин способствовал появлению целого комплекса документов: Постановления СМ от 14 октября 1948 г. «О мерах улучшения охраны памятников» и «Положения об охране памятников культуры». Нельзя не отметить, что данное Постановление базировалось на некоторых положениях декрета 1924 г.

Вместе с тем, именно в 1948 г. появилась законодательная возможность объявлять заповедниками «памятники культуры комплексного характера, имеющие особое научное, историческое или художественное значение» ^Пб. Первые музеи-заповедники создаются в 1958 г. на базе историко-архитектурных комплексов¹¹⁶. В Постановлении 1948 г. содержалось разрешение на создание при Академии наук научно-методического совета по охране памятников культуры. Такой Совет был создан позже и стал одним из важных консультативных органов при организации новых музеев (в том числе и археологических заповедников). Также в Постановлении указывалось на необходимость разработки инструкции о порядке учета, регистрации и содержания археологических и исторических

памятников. По сути работа над регистрацией археологических памятников, проводившаяся в 1930-х гг., начинается заново.

К этому же периоду относится введение в научный оборот термина «музеефикация». Он утвердился в музееведческой науке после Великой Отечественной войны в период широкомасштабных работ по реставрации историко-культурного наследия и последующей организации музеев-заповедников. В те годы этот термин применялся в основном по отношению к памятникам архитектуры и подразумевал реставрацию и приспособление памятника под музейные нужды.

В археологической науке также происходят изменения, касающиеся, прежде всего, древнерусских памятников. Начинаются крупномасштабные работы по изучению культурного слоя в Новгороде, Пскове, Москве. Именно в это время можно говорить о начале городской средневековой археологии. Возрождается экспедиционная деятельность вне городов.

Но нельзя не отметить такой парадокс: расширение и увеличение объемов археологических работ в послевоенное время не способствовало сохранению памятников археологии. Методика раскопок, например, древнерусских памятников не позволяла произвести их последующее восстановление. И если в 1910 г. А.А. Спицын ратовал за восстановление раскопанных курганов, тов1951г.Д.А. Авдусин рисовал такую «методически правильную» картину окончания раскопок: «После раскопок от насыпи кургана не остается ничего, кроме груд выброшенной земли, кольцом окружающей площадку раскопанного кургана, представляющую собой древнюю поверхность, на которой он был насыпан»¹¹⁷.

Первые примеры создания археологических музеев-заповедников приходятся на начало 1960-х годов. Назвать этот период благоприятным для дела сохранения археологического наследия вряд ли можно. Интенсивное строительство, сельскохозяйственная деятельность вновь (как и в 1930-х гг.) заставили вспомнить о необходимости охраны памятников. Даже в официальных документах того времени обрисована довольно тревожная картина. Так, в Постановлении СМ РСФСР от 30 августа I960 г. «О дальнейшем улучшении дела охраны памятников культуры в РСФСР» отмечалось, что многие памятники культуры (в том числе и археологические) находятся в запущенном состоянии, средства, выделенные для их ремонта и реставрации зачастую расходуются не по назначению. Констатировано, что за несколько лет (2-я пол. 1950- х гг.) «имели место разрушения памятников археологии и архитектуры в Краснодарском и Ставропольском краях, Калужской, Рязанской, Сталинградской и других областях»¹¹⁸. В числе первоочередных мероприятий по улучшению содержания памятников культуры в 1960-1965 гг. планировалось «провести научное исследование археологических памятников, длительная сохранность которых не может быть обеспечена. Установить на памятниках щиты с объяснением значения этих памятников… Установить вокруг памятников охранные зоны, в пределах которых не могут допускаться работы, причиняющие ущерб памятникам»^11в.

Примечательно, что в это же время происходят изменения в области понимания задач реставрации памятников культуры. В 1964 г. под эгидой ЮНЕСКО принимается «Венецианская хартия», где дается расширенное понятие исторического памятника, который определяется как «произведение или среда, носящие характерные признаки определенной цивилизации, особого пути развития или исторического события»¹²⁰. Влияние положений хартии на менталитет российских реставраторов ощущается до сих пор. Тогда же советская реставрационная школа восприняла основные положения Хартии: приоритет консервации памятника перед реставрацией, необходимость по-новому осмыслить роль памятника как «живой» части культурного наследия, неотделимость памятника и исторически сложившейся среды, окружающей его.

Описывая состояние дела охраны памятников археологии в 1960-е гг. нельзя не упомянуть и правительственные меры по организации туристической деятельности. В 1966 г. принимается Постановление СМ РСФСР «О состоянии и мерах улучшения охраны памятников истории и культуры в РСФСР». Данный документ был направлен прежде всего на развитие туристических маршрутов. Отражением подобных стремлений стало приложение (« Перечень ») к Постановлению, где устанавливалась очередность проведения ремонтных работ на памятниках истории и культуры, находящихся на основных туристических маршрутах. Среди прочего в «Перечне» упоминались и работы по музеефикации в 1966-1967 гг. средневековых археологических памятников Новгорода, Смоленска¹²¹, а в 1967-1970 гг. и погребального комплекса в г. Орджоникидзе¹²².

В этих условиях в конце 1960-х — начале 1970-х гг. начинает свою деятельность целый ряд музеев-заповедников, имеющих в своем составе музеефицированные археологические памятники и объекты, принимается ряд решений об организации археологических музеев: 1961 г. — организуется и начинает функционировать первый археологический музей-заповедник «Танаис»¹²³;

1967 г. — начинаются работы по подготовке к показу остатков палеолитической постройки в Костенках¹²⁴;

1968 г. — издается Постановление Совета министров РСФСР «О создании на базе Псковского историко-художественного музея и памятников истории и культуры г. Пскова и его окрестностей Псковского историко-архитектурного музея-заповедника¹²⁵ и Постановление СМ РСФСР об организации на территории городища Старая Рязань археологического заповедника¹²⁶; на базе общественного краеведческого музея создается музей «Беломорские петроглифы» (г. Беломорск, Карелия). 1969 г. — территория Булгарского городища, а также городищ Биляр и Сувар объявляется заповедником, в том же году принимается решение о музеефикации городища Селитренное (Астраханская обл.)¹²⁷. Появляется первая работа, посвященная музеефикации памятников археологии¹²⁸.

1971 г. — основан Староладожский историко-археологический и архитектурный музей-заповедник (в 1984 г. включен в список музеев республиканского значения).

1977 г. — создан музей на месте античного памятника Горгиппия (Анапа) (VI в. до н.э. — III в. н.э.). Чуть позже на памятнике начинаются долговременные консервационные работы а сам заповедник расширяется -— кроме античного городища в его состав входит средневековая Турецкая крепость. Кратко мы остановимся на двух первых археологических музеях, где археологические объекты были музеефицированы in situ. Опыт их работы, несомненно, оказал влияние на деятельность других археологических музеев, созданных в более поздний период.

Первым действующим археологическим музеем-заповедником в России стал «Танаис», организованный в 1961 г. на базе раскопок, проводившихся с 1955 г. Нижне-Донской экспедицией, на Танаисе-Недвиговском городище. Танаис, основанный в III в. до н.э., являлся самой северной точкой греческой колонизации. Уникальность этого города — в его пограничном положении между греческой ойкуменой и «варварской» культурой.

При музеефикации древнего Танаиса организаторы преследовали следующие цели: 1) создание экспозиции под открытым небом; 2) выставка находок, найденных во время раскопок; 3) создание базы работы экспедиции и хранения экспонатов; 4) пропаганда самого памятника, археологических и исторических знаний¹²⁹.

При организации экспозиции возник основной вопрос: какой период истории Танаиса наиболее предпочтителен для показа. Организаторы музея столкнулись здесь с проблемой, характерной для многослойных памятников — как сочетать в экспозиции поздние и древние культурные слои, ведь раскрытие и показ более древних напластований возможны за счет уничтожения более поздних. Проблема была решена следующим образом: основная часть экспозиции представляла собой остатки Танаиса III в.-I в. до н.э., другая часть — постройки II — IV в. н.э.

Экспозиционное пространство решено в виде отдельных законсервированных раскопов. Организаторы музея не пошли на показ полностью открытого города (как, например, в Помпеях). Это вполне объяснимо: организаторы не планировали проведение экскурсий непосредственно на танаисских улицах. Посетители должны были осматривать памятники с борта раскопа. При таком способе показа памятники не подвергаются разрушению.

Состав экспозиции разнообразен: экспонируется часть городской стены, участок крепостного рва, отдельные дворы и части улиц. Нужно отметить, что компактность расположения музеефицированных раскопов позволяет воссоздать довольно цельную картину города.

Интересно, подход к использованию реконструкций в музее в разные годы был различным. Первоначально в подлинную экспозицию была включена реконструкция хозяйственной постройки III в. н.э., остатки которой были обнаружены у крепостной стены. В этой постройке предполагалось восстановить интерьер: хлебопекарную печь, ручную мельницу, амфоры с зерном¹³⁰.

Однако с годами взгляды на использование реконструкции в музее-заповеднике несколько изменились. Было признано, что наиболее оптимальным является проведение на памятнике только консервационных работ; в крайнем случае — частичной реставрации. Реставрация с элементами реконструкции пригнана неприемлемой¹³¹.

Вместе с тем, в экспозицию вошли макеты строений, выполненные как в натуральную величину, так и в масштабе 1:10. Так, например, созданы макеты крепостных башен Танаиса и макет хижины, выполненный по итогам раскопок Подазовского городища. Причем, эти макеты расположены вне раскопов и носят скорее вспомогательный характер. Кроме того, было признано возможным размещение графических реконструкций непосредственно у раскопов или в стационарной экспозиции.

Отметим несколько основных моментов, характерных для нынешней экспозиции «Танаиса»:

— раскрытие и показ городища относительно небольшими участками;

— открытый способ показа всех объектов;

— использование макетов и реконструкций вне экспозиции.
Решение о создании другого музея на базе раскопок палеолити
ческих стоянок в Костенках было принято в 1959 г. Музеефика-
ции подлежал один археологический объект — остатки жилища
из костей мамонтов. Объект в силу своей сохранности интересен
как источник по истории каменного века. Кроме того, его расположение позволило организовать экспозицию в центре села.

Однако лишь в начале 1970-х гг. решение о создании музея начало реализовываться. Первоначальный проект предусматривал показ палеолитического жилища из костей мамонтов, участка раскопа с различными культурными напластованиями (их планировалось показывать зачищенными на разных уровнях) и геологический разрез верхне-червертичных отложений¹³². Проект не был полностью реализован.

На сегодняшний день экспозиция музея в Костенках включает в себя музеефицированный in situ раскоп с остатками жилища из костей мамонта и вскрытыми хозяйственными ямами. Раскоп экспонируется в специальном павильоне площадью 720 кв. м. Стенки раскопа закреплены бетоном, наверху расположены смотровые площадки. Одна из стенок раскопа частично раскрыта для показа геологического профиля. Основную же часть музея занимает экспозиция, где представлены археологические находки. В настоящее время готовится изменение экспозиции музея, что, впрочем, касается ее части, где экспонируются вещи (например, запланирован показ чучела мамонта).

Отметим особенности экспозиции в Костенках:

— показывается не комплекс памятников, но один памятник;

—открытый способ показа объекта в специальном павильоне;

—включение предметной экспозиции как части музеефицирован-
ного комплекса.

Возвращаясь к концу 1960-1970 гг., упомянем, что в Белоруссии проводится поэтапная консервация древнерусского городища Берестье¹³³, ведутся работы по консервации основания Варварской башни Китай-города в Москве.

В 1976 г. принимается «Закон СССР об охране и использовании памятников». Закон пришел на смену Постановлению 1948 г. и во многом повторил положения этого документа. В1979 г. общесоюзный Закон «дублируется» принятием «Закона РСФСР об охране и использовании памятников».

Таким образом, 1960-е-19 70-е гг. представляют собой определенный рубеж в развитии идей музеефикации памятников археологии. Практически в одно время (но с разным успехом) начались работы по музеефикации Довмонтова города, Булгарского городища, Танаиса, Костенок. Именно тогда были разработаны основные методики консервации археологических объектов, определились способы их показа¹³⁴. Однако нельзя не отметить, что не все постанов ления были выполнены. Так, например, прекратился процесс му-зеефикации Селитренного городища, долгое время не велись никакие работы по созданию охранных зон и разработке проекта музее-фикации Старорязанского городища (его музеефикация до сих пор не проведена). Не проводились также и запланированные в Постановлении СМ РСФСР от 1966 г. и работы по музеефикации археологических памятников Новгорода и Смоленска.

Анализ истории музеефикации археологических памятников показывает, что формирование отношения к памятникам археологии как к части культурного наследия в России прошло довольно долгий путь. Этому способствовали не только внешние факторы (войны, революции), влияющие на сохранность привычной среды обитания (и включенные в нее памятники археологии), но и постепенное внутреннее осознание необходимости сохранения этих памятников как напоминания о прошлом.

Можно говорить о формировании у населения страны к 1950-м гг. взгляда на археологические памятники как на часть культурного наследия, требующую охраны. Во многом благодаря такой «культурной подготовленности» стала возможной успешная деятельность первых археологических музеев, в состав которых вошли экспозиции под открытым небом (прежде всего, на Юге России). К факторам роста популярности этих музеев можно отнести и то, что их организаторы старались творчески использовать зарубежный опыт. Отечественная школа реставрации и консервации вышла на достаточно высокий уровень. Вместе с тем в плане создания экспозиций наблюдалась некоторая ограниченность, «сухость» и стремление к методической «унификации» , когда не самые успешные опыты музеефикации становились примером для подражания. Это отражало общую тенденцию к унификации экспозиций, характерную для отечественного музееведения конца 1940-начала 1980-х гг. и детерминированную особенностями идеологической системы советского государства.

В конце 1980-х — 1990-х гг. в российской археологической и музееведческой периодике идут дискуссии о целесообразности раскопок неразрушающихся памятников¹³⁵, возникают и активно раз-подсознательной) уйти от экспозиционного «гнета», расширить горизонты музейной деятельности. Впрочем, и для этого типа музеев вскоре возникла опасность попасть в прокрустово ложе схем, методических рекомендаций и указаний. Прежде всего, это касается первых лет деятельности «Танаиса».

виваются теории «археологического районирования» (археологических микрорегионов)¹³⁶, уникальных историко-культурных территорий (археологической уникальной территории как производного от УИКТ)¹³⁷, экомузеев¹³⁸. Список археологических музеев за этот период пополнился:

1985 г. — в селе Юдиново Брянской области на месте раскопок палеолитической стоянки организуется музей.

1988 г. — основан музей-заповедник «Томская писаница» (Кеме
ровская область).

1989 г. — создан филиал Воронежского областного краеведческого

музея природный, историко-археологический музей-заповедник «Дивногорье» (с 1991 г. музей-заповедник работает как самостоятельная единица). Включает Маяцкое городище, ката-комбный могильник, селище.

1992 г. — на базе крупнейшего в Центральном Предкавказье памятника археологии создается археологический и природный музей-заповедник «Татарское городище» (г. Ставрополь). Ныне музей включает в себя три городища общей площадью около 200 га.

1991-1992 — организуется музей-заповедник «Аркаим» (Челябинская область).

1996 г. — постановлением Правительства РФ на основании закона РФ

«О днях воинской славы (победных днях) России» организован Государственный военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово Поле» (в орстав этого музея включен ряд средневековых селищ и городищ).

1997 г. — в Москве проведена музеефикация Воскресенского моста — памятника археологии XVI — XVII вв.

Анализируя нынешнее состояние дела охраны археологического наследия и музеефикации памятников археологии, можно сказать, что ситуация постепенно приобретает угрожающие черты. Расширяется деятельность грабителей (из традиционно «горячих» южных областей России это движение постепенно добирается до относительно «спокойных» районов средней полосы), ведется интенсивное строительство, при котором археологический надзор осуществляется не всегда на должном уровне, недостаточно средств выделяется на поддержание памятников, взятых на охрану и т.д^ш.

Законы об охране памятников СССР и РСФСР 1976 и 1979 гг. морально устарели и требуют серьезных изменений. Попыткой облегчить такое тяжелое положение стал разработанный в 1993 г. проект Закона Российской Федерации об археологическом наследии¹⁴⁰. В нем учитываются многие реалии новой ситуации (например, оговариваются права собственности на памятники археологии, порядок финансирования охранных мероприятий, оговариваются права лиц, получивших Открытый лист на проведение раскопок, вводится понятие лицензирования на право использования памятников археологии и археологических территорий и т.д.). Правда, в этом проекте не рассматриваются законодательные основания для создания археологических музеев-заповедников. А именно эти меры наиболее действенны при сохранении уникальных археологических комплексов (памятников). К сожалению, проект Закона так и не принят российскими законодательными органами. Не принят также и Указ Президента РФ «О неотложных мерах по сохранению археологического наследия народов РФ», проект которого был направлен главе государства участниками совещания «Неотложные задачи сохранения археологического наследия народов РФ» еще в 1994 г. Совещание проходило под эгидой НИИ культурного и природного наследия при участии крупнейших археологов и специалистов по охране памятников¹⁴¹.

Отчасти скудость законодательной базы компенсирует Закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», принятый Государственной Думой 24 мая 2002 г. Однако остается еще огромное количество нерешенных вопросов в области охраны и использования памятников археологии.

Раздел 2. ПРОБЛЕМЫ МУЗЕЕФИКАЦИИ ПАМЯТНИКОВ АРХЕОЛОГИИ В РОССИИ

Существует два основных подхода к использованию памятника археологии: «памятник как объект исследования» и «памятник как объект музеефикации». В основном преобладает первый подход, однако, на наш взгляд необходимо совмещение этих подходов, так как цели музеефикации могут быть определены следующим образом — сохранение и актуализация археологического наследия. Естественно, что без сохранения памятника (объекта, комплекса) невозможно его исследование, а без исследования, в свою очередь, невозможна его актуализация (создание музейной экспозиции, организация туристической и образовательной деятельности).

3. Памятник археологии как музейный предмет

Основой музейной экспозиции является музейный предмет, обладающий определенными признаками. Насколько характерные свойства музейного предмета присущи музеефицированным памятникам археологии? Сразу оговоримся, что в данном случае мы используем традиционную терминологию, принятую еще в советском музееведении.

Напомним, что понятие «музейный предмет» включает в себя следующие признаки: «памятник истории и культуры, изъятый из среды бытования, прошедший все стадии научной обработки… Выступает в музее как источник знаний и эмоционального воздействия, как средство воспитания и образования»¹⁴². Реализовать эти функции музейный предмет может, обладая набором свойств — аттрактивностью, репрезентативностью, информативностью и экспрессивностью. Кроме того, предмет, отобранный в музейную коллекцию,, должен обладать мемориальной, научной, исторической и художественной ценностью.

Прежде всего, нам придется констатировать, что музеефициро-ванный археологический памятник (объект) не в полной мере отвечает определению музейного предмета — он продолжает существовать на своем исконном месте, т.е., кажется, не изъят из среды бытования. Вместе с тем, среда бытования подобного памятника настолько изменяется, что он возрождается в совершенно иных исторических, культурных и природных условиях. В остальном же му-зеефицированный археологический памятник (объект) вполне вписывается в рамки понятия «музейный предмет»: он может служить

и источником знаний (а, следовательно, обладает научной ценностью¹⁴³), и напоминанием об историческом событии (имеет мемориальную ценность¹⁴⁴) и источником эстетического удовольствия (что вполне подходит под понятие «художественная ценность»¹⁴⁵). Хотя, конечно, в каждом конкретном случае оценка «музейности» археологического памятника должна проводиться отдельно.

Музеефикация памятников археологии имеет свою специфику, напрямую связанную с особенностями этой группы памятников. Эта специфика складывается из двух составляющих: «технологического» и «социального» аспектов. «Технологический» аспект включает в себя методы проведения раскопок, консервации раскопанных памятников и объектов и отчасти создание экспозиции. Под «социальным» аспектом понимается востребованность памятников археологии в современной социокультурной ситуации. Как представляется, процесс сохранения и экспонирования археологических комплексов (памятников, объектов) не должен ограничиваться решением лишь технологических проблем, являясь частью культурной политики и, если угодно, средством межкультурного взаимодействия.

4. Типы музеефицированных археологических памятников

Основы типологии музеефицированных памятников были предложены Н.М. Булатовым¹⁴⁸. В нашей трактовке она включает в себя следующие типы:

— археологический комплекс — совокупность археологических
памятников (городище с прилегающими селищами, могильни
ками и т.п.).

— археологические памятники (городища, селища, могильники и
т.п.);

— археологические объекты (отдельные сооружения — построй
ки, мостовые, валы, рвы);

— археологические находки (вещи).

В работе рассматриваются принципы музеефикации первых трех типов. Кроме того, в работе использованы следующие понятия:

Археологический музей-заповедник — музей, созданный на основе археологического комплекса (памятника) и исторически связанной с ним территории. Археологические музеи-заповедники создаются в соответствии с определенными критериями (историческая значимость, сохранность, информативность, доступность, современное значение).

Консервация — деятельность, направленная на обеспечение длительной сохранности музейных предметов без дополнительных действий по воссозданию утраченных элементов предмета.

Музеефикация памятников — процесс превращения движимых и недвижимых памятников истории, природы в объект музейного показа.

Реконструкция памятников — воссоздание частично сохранившегося памятника (объекта) на основании имеющихся данных об утраченном внешнем виде воссоздаваемого памятника (объекта).

Экспозиция основная — часть музейного собрания, выставленная для обозрения.

5. Этапы музеефикаиии памятников археологии

На основании мирового и отечественного опыта можно выделить несколько этапов музеефикации памятников археологии:

— выявление;

— исследование (при необходимости включающее в себя разборку);

— восстановление (либо проведение консервационных работ);

— организация показа (установление охранной зоны, консервация,
создание экспозиции, экскурсионная деятельность т.п.).

На наш взгляд, особенностью создания археологического музея-заповедника является то, что проектные работы могут (а в ряде случаев должны) вестись параллельно с раскопками. Причем фиксация памятника в процессе исследований ведется с учетом его последующей музеефикации. К этому следует добавить, что проект создания археологического музея-заповедника, как правило, не является окончательным и корректируется в зависимости от итогов каждого нового полевого сезона.

Проведение раскопок и музеефикация археологических памятников

В процессе музеефикации необходимо учитывать разницу в подходах к памятнику археологии у археологов и музейных работников. Для первых главное — выявление и максимальное исследование памятника. Причем, чаще всего эти исследования завершаются его разрушением. И это разрушение изначально заложено в методике проведения раскопок. Задача музейных работников — сохранение, популяризация и дополнительное исследование выявленных памятников. Для выполнения этой функции, естественно, надо иметь сам музейный предмет. Его-то зачастую и не хватает после завершения раскопок.

Что же касается соотношения методики археологических исследований и интересов музеефикации, то эта сложная проблема, на наш взгляд, может быть решена в пользу музеефикации.

Рассмотрим несколько наиболее характерных примеров, когда методика проведения археологических исследований вступает в противоречие с задачами музеефикации.

Довольно часто в исторически ценной части поселения позднейшими строительными работами уничтожается более ранний культурный слой. Скажем, средневековый слой нарушает слой раннего железного века, а постсредневековый объект (например, хорошо сохранившаяся деревянная мостовая 2-й пол. XVII в.) строится на безусловно исторически ценных, но невыразительных (с точки зрения музейщика) и с трудом реконструируемых остатках средневекового объекта. Таким образом, основное методическое требование — разборка и раскопка до материка зачастую не имеет смысла, так как основание только что разобранного объекта может покоиться на частично либо полностью разрушенном более раннем слое. Хорошо, если речь идет о деревянном сооружении, каменных остатках, сложенных без применения связующих растворов (либо с сильно поврежденными связующими швами) — эти объекты, после консервации их элементов можно заново собрать. Но как быть с сооружениями из глины, кирпича-сырца, разборка которых приведет к их полному уничтожению? В результате — соблюдается методика, но гибнет интересный объект, который можно было бы сделать частью музейной экспозиции.

Можно предложить такой компромиссный подход. Если на памятнике обнаружен хорошо сохранившийся объект (например, остатки средневековой постройки) и точно известно о наличии под ним более раннего культурного слоя, то предпочтительнее будет сохранить этот объект, не выбирая ранний слой. Представляется, что можно пожертвовать неисследованными 100-200 кв. м раннего слоя для сохранения пусть и более позднего, но аттрактивного объекта. А общую картину существования на месте позднего, поселения более раннего города могут дать другие раскопы на этом памятнике. Впрочем, этот вопрос остается открытым для дискуссий…

Также в целях сохранения только что раскопанных объектов раскопки можно вести методом «подвижного» раскопа, когда выбираемый грунт не выносится за пределы раскопа, им засыпаются уже раскопанные и зафиксированные сооружения (например, землянки, ямы и т.п.). Такой способ естественной консервации представляется наиболее простым и эффективным, если нет возможности провести оперативную полевую консервацию с использованием химических средств. Правда, при этом нарушается важное методическое требование: невозможна фотофиксация общего вида раскопа.

Раскопки земляных валов и рвов можно вести небольшим участком (такой ширины, которая потребуется для обеспечения безопасного проведения работ). Это позволит снизить риск разрушения археологического объекта. Важно помнить, что раскрытие объекта из-под дернового покрова — первый шаг к его постепенному разрушению (если не при помощи лопаты, то от воздействия окружающей среды). Это касается не только земляных объектов, но и сооружений сложенных из известняка, мела и ряда других материалов. Таким образом, методика раскопочных работ на памятниках, где запланирована музеефикация объектов, должна учитывать интересы музеефикации.

В литературе уже подчеркивалась необходимость создания комплексных экспедиций, куда включались бы не только археологи, но и специалисты-музеологи, реставраторы¹⁴⁷. Примеров создания подобных групп в «средневековых» экспедициях мы пока не имеем. Реализованные проекты, как правило, не являются плодом коллективного творчества археологов, реставраторов, музейных работников .’Примером может служить Довмонтов город, музеефикация которого вызвала резкую критику археологов¹⁴⁸. Большинство из известных нам проектов создания археологических заповедников преследуют основную цель — сохранение археологического наследия для проведения раскопок¹⁴⁹. Однако это половинчатая мера, которая нуждается в корректировке.

Таким образом, проблема соотношения методики проведения раскопок и музеефикации памятников археологии пока еще весьма актуальна.

6. Создание экспозиции.

Эту проблема сводится к решению двух основных вопросов: « Что показывать? » и « Как показывать? ». Ответы на эти вопросы можно получить, рассмотрев критерии отбора археологических памятников (объектов) для музеефикации, формы использования памятников археологии в музейной деятельности и способы показа памятников.

Критерии отбора археологических памятников (объектов) для музеефикации:

—историческая значимость;

—сохранность памятника (объекта);

—информативность;

—доступность;

—современное значение.

Если четыре первых критерия не нуждаются в более подробном объяснении, то на тезисе о необходимости учета современного значения археологического памятника (объекта) следует остановиться чуть подробнее. При проектировании музея, его организаторы должны представлять себе, чем этот музей сможет выделиться из ряда других музеев такого же типа (от этого зависит деятельность музея, его популярность у населения). Например, «Аркаим» — не просто памятник эпохи бронзы, но и место паломничества астрологов, магов всех мастей. Организаторы музея удачно использовали идеи об Аркаиме, как прародине арийской расы, как о святом месте, «заряженном» некоей потусторонней энергией. В результате — огромная популярность у туристов, и как следствие — возможность проводить научные исследования. Другой пример — Булгарское городище. Среди большинства мусульман России Булгар известен не просто как один из главных городов Волжской Булгарии, но прежде всего, как место принятия ислама предками современных татар. Как и сто и двести лет назад, городище ныне является местом паломничества для групп мусульман. В связи с этим организация заповедника на этом месте в принципе была оправдана. Однако ныне эта «символичность» почти никак не используется.

Впрочем, критерии отбора могут варьироваться, так как есть определенная разница между музеефикацией памятника в условиях города и в не городской среды.

На наш взгляд, можно выделить два основных типа археологических музеев:

— городской археологический музей;

— археологический музей, расположенный вне черты города.
Как представляется, есть определенная разница в способах и

методах музеефикации памятников археологии в городских и внегородских условиях.

7. Музеефикация археологических памятников в условиях города

В городе, как правило, музеефицируется лишь отдельный памятник. Создание археологического заповедника здесь (за редкими исключениями) невозможно, что обусловлено, во-первых, недостаточной сохранностью культурного слоя и, во-вторых, трудностями, связанными с вычленением обширной территории из городского организма. Поэтому для городских археологических музеев, как правило, характерен показ не комплекса памятников, а одного объекта, отобранного в соответствии с определенными критериями — сохранность, информативность, историческая значимость, приемлемое для музеефикации месторасположение. Причем, отметим, что в случае с городским памятником археологии такой критерий, как доступность не столь важен — до любой точки города можно довольно легко добраться. Гораздо большее значение приобретают геологические условия, влияющие на экспонирование, и сочетание с окружающей средой. Особенностью показа археологических памятников в условиях города является то, что их экспонирование осуществляется чаще всего в закрытых павильонах, т.е. памятник теряет визуальную связь с культурным ландшафтом города. Это обусловлено объективными причинами: при открытом показе расположенный в городском центре памятник может мешать уличному движению, подвергаться интенсивному воздействию выхлопных газов. Таким образом, следует признать, что «павильонный» способ показа памятника в городе пока не имеет альтернативы. Здесь лишним доказательством служит опыт зарубежных стран.

Например, в центре Стокгольма у рикгсдага существует подземный археологический музей, основу экспозиции которого составили археологические находки, обнаруженные в ходе строительства подземных гаражей. Кроме вещей, в экспозиции представлена и часть городской стены средневекового Стокгольма. В России примером подобного экспонирования может служить Музей археологии Москвы.

Впрочем, можно привести и примеры, когда памятники архитектурной археологии в условиях города экспонируются и на открытом воздухе. Здесь показателен опыт Польши. Так, в Кракове на Вавельском холме экспонируются остатки средневековых культовых сооружений. В этом случае были реставрированы верхние части кладки. На подлинной кладке посажены скальные растения. Такой метод «естественной» консервации позволил выявить особенности планировки раскопанного комплекса и придал ему определенное художественное значение¹⁵⁰.

Основные положения, выдвинутые польскими реставраторами, сводятся к следующему:

—развалины сохраняются в том виде, в котором они дошли до нашего времени;

—реставрационные мероприятия должны предусматривать упорядочивание развалин в определенные формы с объединением их элементов незаметным для глаза способом; любые работы, направленные на реконструкцию развалин должны быть исключены;

—допустимо восстановление только существующих частей, а не их фрагментов (при этом современные скрепляющие элементы должны использоваться как можно меньше и быть отличимы от более древних частей)¹⁵¹.

Подобный подход, на наш взгляд, возможен в том случае, когда памятник располагается в городской заповедной зоне или в районе, где отсутствуют крупные промышленные предприятия и нет интенсивного дорожного движения. В условиях города чаще всего музеефицируются остатки архитектурных памятников. Однако нужно отметить, что в российских условиях подготовка к показу памятника археологии в городе сводится лишь к укреплению кладки, дополненной в лучшем случае гидроизоляционными работами. О каких-либо продуманных экспозициях речь, как правило, не идет. Это относится и к организации пространства вокруг памятника. В зарубежных странах проблеме экспонирования памятника археологии традиционно уделяется гораздо больше внимания¹⁵².

В связи с таким отношением определяется и место памятника в городской среде. Чаще всего он — фон, антураж, но не полноценный музейный экспонат со своей «легендой» и своим особым местом в «коллекции», имя которой — исторический город.

В богатой археологическими памятниками Москве можно привести лишь один пример консервации памятника архитектурной археологии in situ — основание Варварской башни Китай-города в переходе к станции метро «Китай — город». Он не включен в традиционный экскурсионный маршрут по Москве, да и включение памятника в современный контекст оставляет желать лучшего (многие москвичи его даже не замечают).

Могут быть предложены следующие критерии музеефикации памятников в условиях крупной городской агломерации (в данном случае подразумевается Москва как один из самых крупных мировых мегаполисов):

— Музеефикации подлежат наиболее аттрактивные и сохранившиеся в достаточно полном виде памятники — остатки мостовых, строительных сооружений, гончарные горны, печи и т.п.

— Древность памятника не имеет определяющего значения (могут музеефицироваться и сооружения XIX в., если они необычны и редко встречаются во время археологических работ — например, деревянные водостоки и водопроводные трубы).

— В случае обнаружения уникальных археологических памятни
ков (в каком бы состоянии они не находились), их музеефикация необходима.

— При музеефикации следует учитывать особенности грунта в данном месте (это важно в том случае, когда памятник находится
на значительной глубине рядом со строящимся зданием). Иног
да заглубление в непосредственной близости от строения может
привести к печальным последствиям. В таких случаях, естественно, музеефикация памятника не проводится.

8. Формы использования памятников археологии (археологических объектов)

Наряду с различными типами музеефицированных археологических памятников выделяются следующие формы их использования:

— уникальная историко-культурная территория (или экомузей),

— археологический музей-заповедник, археологический парк, «живой памятник».

Археологические памятники в системе УИКТ, как правило, не играют определяющей роли. Их использование сводится в основном к исследованию и наблюдению за их состоянием. Пока эта форма использования наследия в России недостаточно популярна. Из наиболее перспективных проектов можно было бы упомянуть военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле» и экомузей «Тазгол», где городища-убежища, курганные могильники и т. п. планируется включить в число объектов экспозиции под открытым небом.

Археологический памятник в археологическом музее-заповеднике используется наиболее полно, он является главным предметом экспонирования и исследования, с ним связана основная музейная деятельность. Например, в музее-заповеднике «Танаис», в состав которого ныне входит несколько историко-культурных комплексов, все-таки основным объектом показа является городище.

Памятники археологии в системе археологического парка. В отличие от археологического музея-заповедника в археологическом парке памятники могут дополняться этнографической экспозицией, современными реконструкциями древних сооружений. Эта форма пока недостаточно популярна в России («Томская писаница» и «Аркаим», возможно, единственные примеры археологических парков).

«Живой памятник». В этом случае на памятнике (объекте) проводятся лишь необходимые консервационные и реставрационные работы. Говорить о полном цикле музеефикации в этом случае не приходится, так как ни экспозиционной, ни туристской деятельности на таких памятниках не ведется. Как правило, эти объекты являются частью городской среды. Наиболее эта форма развита в ряде европейских стран (Италии, Болгарии, Греции, Турции). Из зарубежных примеров можно было привести «Арены Лютеции» — античный амфитеатр, расположенный в парижском квартале Жар-ден де План. Арены были возведены во II-III вв. н.э. В 280 г. н.э. во время нашествия варваров они подверглись разрушению. В 1869 г. Арены были вновь открыты, а в 1883 окончательно раскопаны. Уже в нашем веке объект полностью отреставрирован и открыт для показа. Сохранились несколько рядов мест для сидения, открыты клетки для диких животных (восстановлены решетки этих клеток) и вход на арену. Реставраторы отказались от создания музея на месте объекта, проведя лишь необходимые консервационные работы. Интересно, что Арены и сейчас используются по своему назначению: жители прилегающего квартала каждый вечер играют там в спортивные игры. В России эта форма использования археологического наследия пока не практикуется (исключением здесь, видимо, служит лишь основание Варварской башни в Москве).

9. Способы показа археологических памятников Традиционно выделяются три способа:

—открытый (объекты полностью открыты для осмотра) (рис. 1);

—полуоткрытый (показ объектов в бортах раскопа, либо, еслиречь идет об архитектурном комплексе, демонстрация интерьера раскопанного сооружения с засыпкой наружных стен);

закрытый (такой способ состоит из засыпки раскопанных объектов и выведения современной «экспозиционной» кладки на поверхность) (рис. 2); К трем основным способам мы можем добавить и четвертый, который условно назовем — павильонный (этом случае памятник экспонируется в специально

построенном помещении или внутри здания) (рис. 3).

Каждый из этих способов имеет свои недостатки и достоинства. Открытый способ дает наибольшую информацию о памятнике, но вреден для его физического состояния. Полуоткрытый способ менее опасен для памятника, но его внешний вид менее привлекателен, а «информативная» ценность памятника снижается. Наконец, при закрытом способе разрушение памятника приостанавливается, но экспозиция теряет предмет экспонирования — подлинный памятник. Неизбежное разрушение памятника при открытом и полуоткрытом способе показа вынуждает прибегать к «павильонному» способу, при котором, однако, памятник археологии теряет визуальные связи с современной архитектурной средой.

Хотелось бы подробнее остановиться на проблеме использования «закрытого» способа показа археологических объектов на примере Довмонтова города. Метод, применявшийся при музее-фикации археологических остатков Довмонтова города, состоял в надстройке стен вскрытых сооружений защитной кладкой, которая перекрывалась более широкими, нежели стена, железобетонными плитами толщиной 6-7 см¹⁵³. Вскрытые остатки полов вновь засыпались землей. Таким образом, на поверхности оставалась современная кладка, повторяющая очертания древних построек.

К сожалению, часть проекта так и осталась нереализованной. Например, реставраторами предлагалось выводить защитную кладку на разные уровни, чтобы снять ощущение статичности экспозиции, применить покрытие несколько иного характера — вместо железобетонных накладок использовать прозрачный пластик, который позволял бы видеть подлинную средневековую кладку¹⁶⁴. Однако, видимо, из-за отсутствия средств эти предложения не получили развития. Не было реализовано и другое предложение: применить менее дорогостоящий метод показа древней кладки, соорудив на лицевой поверхности построек смотровые окна¹⁵⁵.

Созданная экспозиция под открытым небом вызвала критику археологов. Так, В.Д. Белецкий (в течение многих лет возглавлявший Псковскую археологическую экспедицию) посчитал неприемлемым показ архитектурных остатков подобным образом. По его мнению, в этом случае памятник теряет свою достоверность, искажается его внешний вид¹⁵⁶. Кроме того, автор посчитал необоснованной засыпку землей части памятников. По его мнению, архитектурные остатки Довмонтова города должны быть восстановлены в том виде, в каком они предстали после завершения раскопок, т.е. максимально открытом. Причем, в этом случае возможно и экспонирование интерьеров раскопанных сооружений¹⁵⁷. Н.М. Булатов также считал неудачной консервацию Довмонтова города, предложив открыть древние фундаменты для обозрения.

Метод, примененный при консервации церквей Довмонтова города, впрочем, имеет с некоторые основания. Можно усомниться в уверенности Н.М. Булатова относительно долговечности материалов, из которых сложены остатки. Местный плитняк, связующие растворы, несмотря на высокое качество исполнения все равно довольно интенсивно разрушаются. Здесь иллюстрацией могут послужить остатки архитектурного объекта Псковского Кремля — Вар-лаамской башни. На ней пока не проводилось реставрационных работ и поэтому и кладка, и связующий раствор башни подлинные. Налицо явные следы выветривания, растрескивания блоков плитняка из-за попадания внутрь влаги и интенсивной растительности. Довмонтов город, расположенный в отличие от Варлаамской башни не на берегу реки (а, следовательно, в какой-то степени защищенный от выветривания), тем не менее, также подвергался бы активному воздействию атмосферных осадков и растительности. Кстати, на современной защитной кладке некоторых объектов Довмонтова города тоже наблюдаются разрушения. В основном они происходят от интенсивного воздействия растительности.

Реставрационно-консервационные работы в Довмонтовом городе, возможно, будут продолжены: Псковским филиалом Института «Спец-проектреставрация» разработан проект музеефикации трех наиболее сохранившихся храмов — церквей Рождества Христова, Покрова Богородицы и Сошествия Св. Духа. Их стены, долгое время находившиеся под насыпью так называемой «Рождественской батареи» (земляно го бастиона XVIII в.) сохранились местами на высоту 3-5 м. Это наиболее хорошо сохранившиеся здания Довмонтова города. Начата их реставрация (впрочем, из-за отсутствия средств реставрационные работы приостановлены). К сожалению, автору не удалось ознакомиться с проектом музеефикации этих объектов, однако то, что уже сделано реставраторами вызывает ряд вопросов. Так, например, одна из построек, сложенная из плитняка, достраивается современным кирпичом.

Ко всем критическим замечаниям хочется добавить еще одно: большинство церквей Довмонтова города усилиями археологов «обрели» свои исторические имена. Почему бы у остатков церквей Дмитрия Солунского, Николы с Гребли, Кирилла, Федора Страти-лата и др. не поставить простые указатели с указанием основных сведений об этих храмах (название, время постройки)?

Что же касается павильонного способа показа, то он может использоваться не только в городских условиях. Например, он применяется в Булгарском музее-заповеднике, где археологические остатки экспонируются внутри Восточного мавзолея¹⁵⁸. В состав экспозиции входит несколько белокаменных сарокфагов, деревянные остатки гробов, хозяйственные ямы и остатки кирпичного гончарного горна. Осмотр экспозиции осуществляется с обзорной площадки, проходящей по середине мавзолея на уровне современного пола.

Также можно упомянуть и пока не реализованный проект музеефикации Маяцкого городища (Дивногорский историко-культурный и природный музей-заповедник)¹⁵2. Проект состоит в следующем: над сохранившимися остатками стены в юго-западной и юго-восточной частях крепости возводится металлический каркас, облицованный меловыми блоками, имитирующими кладку подлинной крепостной стеньг. Причем, нижние ряды блоков должны полностью повторять кладку сохранившихся остатков. «Имитационная» ст_ена не соприкасается с подлинной кладкой, поэтому ее ширина на 1,5 м больше, нежели ширина существовавших крепостных стен. Юго-западный участок стены восстанавливается от южного угла до воротного проема (длина этого участка составляет 30 м), юго-восточный участок восстанавливается от южного угла на длину 22 м. Таким образом, речь идет о реконструкции лишь части крепости. Высота стен с зубцами — 6 м¹⁶⁰. «Имитация крепости» служит одновременно и павильоном для экспонирования подлинных остатков Маяцкого городища (рис. 4).

Подобное решение несколько отличается от обычных методов консервации и экспонирования белого камня. Это и понятно, ведь в данном случае реставратор имеет дело с совершенно особым материалом — мелом — отторгающим любой традиционный консервационный раствор, кроме приготовленного на меловой основе. Мел по своей структуре гораздо мягче известняка, он гораздо сильнее, нежели известняк, подвержен разрушительному воздействию атмосферных осадков и выветривания. Открытый способ экспонирования меловых остатков на данный момент невозможен. Следующий вопрос касается разборки найденного комплекса. Разборка — необходимое действие, даже если памятник запланировано музеефицировать. Разборка оправдана в тех случаях, когда ниже найденного сооружения предполагается наличие более древних культурных слоев. Ее можно применять, если комплекс мешает проведению строительных работ (находится на пути движения машин, вывозящих грунт, подъемных кранов и т.п.), с условием восстановления комплекса по их завершении. Однако существует оговорка: не всегда возможно восстановить разобранный объект.

Восстановление объекта на его исконном месте, на наш взгляд, является важнейшим условием музеефикации. Следование этому принципу избавит от его вынужденного вырывания из места его бытования. Кроме того, археологический объект является историческим источником (особенно если речь идет об уникальном объекте), следовательно, любое изменение снизит его информативность. Естественно, восстановление должно производиться из тех материалов, из которых состоял объект.

Частью проблемы организации показа является создание площадок для осмотра экспозиций—от их расположения зависит восприятие му-зеефицированного объекта посетителями (рис. 5).

Большая часть из них касается объектов, музеефицированных с помощью «павильонного» способа. С этой проблемой связана проблема закрепления стенок раскопов. Нужно признать, что идея, высказанная Н.М. Булатовым¹⁶¹, о необходимости делать скосы бортов раскопа на данный момент является наиболее продуктивной. Остается только добавить, что наиболее оптимальным является устройство скошенных бортов крутизной не более 45 °. Однако здесь необходимо учитывать, месторасположение музеефици-рованного памятника (объекта). Дело в том, что при скошенных бортах увеличивается площадь раскопа. Причем, чем глубже раскоп, тем большую площадь он будет занимать (если будут сделаны скошенные борта). Если раскоп музеефицируется на территории крупного археологического заповедника, то эта проблема не стоит столь остро. Но как быть при организации показа павильонным способом? Очевидно, выход здесь нужно искать в создании бортов небольшой градусности, а осмотр объекта производить не с борта раскопа, а с площадки, чуть приподнятой над раскопом, либо опущенной в него. При такой организации показа площадь раскопа увеличивается несущественно, но при этом посетители могут осмотреть музеефицированный объект. В этом случае снижается опасность обрушения стенки раскопа, с которой производится осмотр. Главной особенностью экспонирования археологических памятников in situ является их «жесткая» привязка к определенному месту. Экспозиционеры, работающие с археологическими памятниками, вынуждены строить экспозицию, исходя из расположения музеефи-цируемых памятников. Иначе говоря, само расположение вскрытых памятников диктует условия и методы экспонирования. В этом отличие от стационарной музейной экспозиции, где есть возможность комбинации вещевых памятников и размещения их в определенном порядке (хронологическом, тематическом, коллекционном и т.п.) и этнографического музея под открытым небом, где этнографические архитектурные комплексы могут размещаться достаточно свободно. Что же касается экспозиций существующих археологических музеев, то их основой, «стержнем» является стремление к выявлению и показу планировки археологического комплекса.

Еще одной особенностью экспонирования археологического комплекса (памятника) является компактность его расположения. Это позволяет дать более полную и понятную картину планировки древнего города (либо отдельного района). Естественно, если комплекс не нарушен поздними переотложениями культурного слоя, что случается крайне редко.

Отдельную проблему составляет использование в экспозиции музея-заповедника реконструкций и памятников, привезенных извне.

Реконструкции, выполняемые зачастую на высоком научном уровне, являются скорее гипотезой. Они могут использоваться во время исследований, но их существование в экспозиции музея-заповедника, на наш взгляд, спорно. Невольно организаторы музея вводят экскурсантов в заблуждение, особенно когда речь идет о не совсем удачных реконструкциях.

Вместе с тем, реконструкции разнообразят экспозицию, делают ее более наглядной. Возможно, выход в создании полной реконструкции памятника вне археологически ценной его части в уменьшенном масштабе. Это будет интересно и для исследователей, и для посетителей. Выше мы уже упоминали, что реконструкции древних сооружений используются в основном в археологических парках. Так, например, в 1997 г. в Аркаиме велись работы по воссозданию сарматского кургана в натуральную величину, погребальных сооружений эпохи бронзы, раннего железного века и раннего средневековья¹⁶².

Более корректным, на наш взгляд, является исключение реконструкций из экспозиции под открытым небом, перенос их в закрытую экспозицию. Здесь примером такого осторожного отношения к реконструкциям может служить проект музеефикации Юловского городища (Пензенская обл.), где места жилых и хозяйственных построек лишь обозначаются нижними венцами срубов, а рядом на стендах помещены реконструкции этих строений¹⁶³. В «Танаисе» существуют реконструкции городских башен, выполненные в уменьшенном масштабе (см. рис. 7).

Также возможно использование элементов реконструкции на археологическом памятнике (объекте). Например, можно было бы «достраивать» гончарный горн, печь, архитектурный свод из плексиглаза прозрачной пластмассы и т.п. Подобный способ весьма экономичен, безопасен для состояния объекта (нагрузка на древнюю кладку минимальная), он может предохранить объект от вредных воздействий извне. При этом можно будет наблюдать подлинный объект. Есть еще один вариант: создание точных уменьшенных копий археологических памятников и размещение их вне исторически ценной части музея-заповедника. Эти копии могут создаваться из тех же материалов (дерева, камня и пр.), что и подлинный памятник. Думается, что созданием таких «городков в миниатюре» можно заинтересовать археологов, ведь в этом случае будет возможно осуществить осязаемую реконструкцию раскопанного памятника. О популярности таких моделей городов среди посетителей музеев свидетельствуют примеры зарубежных стран, где в парках представлены точные копии европейских архитектурных памятников.

В зарубежной практике мы можем встретиться с комбинированным способом экспонирования археологического памятника. Так, в Германии на территории, принадлежащей общине Гешинген в 1973 г. были обнаружены остатки римской виллы III в. н.э. Раскопки позволили полностью выявить планировку памятника, а также отдельные хорошо сохранившиеся части здания. Было принято решение о музеефикации виллы. Большинство вскрытых частей памятника законсервированы и ныне экспонируются без каких-либо попыток реконструкции, а часть главного дома (включая интерьер) восстановлена по материалам раскопок Помпеи¹⁶⁴ (рис. 8).

Иначе построена экспозиция в шведском музее «Экеторп» на о. Эланд, созданном на месте раскопок крепости викингов (300-1200 гг. н.э.)¹⁶⁵ (рис. 9). Организаторы музея попытались воссоздать средневековые укрепления и внутреннюю организацию крепости. средневековые укрепления и внутреннюю организацию крепости. Здесь реконструкции используются как основа экспозиции под открытым небом, хотя наряду с восстановленными сооружениями экспонируются основания подлинных домов викингов.

На наш взгляд, не самым удачным является включение реконструкций в экспозицию археологического музея в Стокгольме¹⁸⁶(рис. 11). Идея авторов экспозиции «представить дух средневекового Стокгольма, повседневную жизнь его обитателей» нашла свое отражение в создании реконструкций городских построек. Из-за этого археологический музей напоминает скорее этнографический музей Скансен, а деревянные новоделы несколько контрастируют с подлинными остатками городской стены 1-й половины XVI в.

Что же касается объектов, привезенных с мест других раскопок и включенных в экспозицию музея-заповедника, то здесь необходимо помнить о том, что археологический объект является, прежде всего, историческим источником. Его научное значение, в свою очередь, находится в большой зависимости от места расположения, а «вырывание» объекта (каменной бабы, деревянного сруба, мостовой) и помещение в чуждую историческую среду снижает его информативность.

Организация музейной деятельности

Одним из этапов музеефикации является установление охранной зоны вокруг археологического музея-заповедника. Это необходимое действие, обеспечивающее охрану и музейное использование памятников археологии. В каждом конкретном случае площадь охранных зон определяется индивидуально, однако можно выявить основные принципы, с учетом которых устанавливается охранная зона археологического музея-заповедника: естественные природные границы (берег реки, мыс, возвышенность и т.п.); установление охранной зоны с учетом визуальных связей памятника и окружающего пространства; — установление охранной зоны с учетом исторической ценности прилегающего пространства (например, основой такой зоны может стать территория посада вокруг городища). Кроме того, необходимым представляется и внутреннее зонирование археологического музея-заповедника. В этом случае наиболее ценная часть заповедника (чаще всего, это хорошо сохранившиеся любые изменения ландшафта, любая экономическая деятельность запрещены. Создание другой зоны возможно в менее насыщенной памятниками части заповедника — эта зона является туристическим центром, где можно предусмотреть возведение временных сооружений (без вскрытия культурного слоя) для продажи книг и буклетов, а также здание музея. Причем, идеальным вариантом было бы ненавязчивое вписание музейного здания в комплекс памятников (например, размещение его в восстановленном после исследований крепостном валу, имитация кургана). Внутреннее зонирование позволит эффективно организовать туристские потоки, и, как следствие, охрану музейных объектов.

Например, в Булгарском музее-заповеднике можно выделить «ядро» заповедника: Успенская церковь (в ней размещена стационарная экспозиция музея), Северный и Восточный мавзолеи, остатки Соборной мечети. Это наиболее часто посещаемые объекты, расположенные в непосредственной близости друг от друга.

Отдельно от «ядра» отстоят Черная и Белая палаты и Малый минарет с Ханской усыпальницей. Эти объекты посещаются чуть реже. Выделяется также зона расположения трех законсервированных сооружений неустановленного назначения и зона т.н. Малого городка (археологического памятника, находящегося за пределами городского вала, но являющегося частью заповедника). Эта зона посещается экскурсантами крайне редко и практически выпадает из экскурсионного маршрута.

Выводы Итак, можно было бы сформулировать следующие рекомендации при разработке и внедрении проектов музеефикации археологических памятников: Приоритет консервации с максимальным сохранением внешнеговида объекта на момент раскопок перед реставрацией. Поэтапность при создании музея на базе археологического памятника (объекта). Проектирование экспозиции таким образом, чтобы музей воспринимался как единая среда, ощущалась связь между основной экспозицией и экспозицией под открытым небом (либо му-зеефицированным объектом). музейно-туристских комплексов на базе археологических заповедников, организация научно-туристических программ как фактора, способствующего сохранению и популяризации археологического памятника).

— Более тесное взаимодействие археологов, музейных работников, реставраторов и общественности при создании новых музеев. Представляется, что с учетом этих положений возможно создание популярных и одновременно содержательных музейных экспозиций на музеефицированных памятниках археологии.

Заключение

Музеефикация археологических памятников (отдельных объектов) является наиболее действенным средством их сохранения для будущих поколений. В этих условиях музеефицированные памятники археологии становятся важной частью историко-культурного наследия, имеющей большое образовательное и воспитательное значение.

Анализ публикаций, архивных материалов показывает, что процесс музеефикации памятников археологии, по нашему мнению, включает в себя четыре основных периода. Несмотря на отдельные спорные, а порой и негативные моменты, этот длительный процесс можно охарактеризовать в целом как поступательное движение. В обществе сформировался взгляд на археологические памятники как на часть культурного наследия, требующую охраны. Культурная подготовленность общества повлияла и на развитие новой формы деятельности археологических музеев — консервация и музеефикация археологических объектов, памятников in situ, включение экспозиций под открытым небом в состав первых археологических музеев. Первенство в деле сохранения и экспонирования памятников археологии принадлежит исследователям, изучавшим в начале XIX в. античные памятники Северного Причерноморья. Позже (во второй пол. XIX — нач. XX вв.), с развитием интереса к средневековым древностям внимание российских исследователей обращается к средневековым (прежде всего древнерусским и булгарским) археологическим памятникам. Вместе с тем, популярная в XIX в. методика археологических исследований не позволяла произвести восстановление памятника.

Изменение методики проведения раскопок, расширение «поля деятельности» отечественных археологов (экспедиционная деятельность, становление городской археологии) в 1920-е-1940-е гг., законодательные акты, принятые в этот период подготовили базу для последующего создания на базе археологических памятников музеев. В указанный период были заложены основы для деятельности крупных музеев-заповедников, имеющих в своем составе музеефицированные археологические памятники. Этот процесс начался в конце 1950-х гг.- 1960-е гг. и продолжался вплоть до начала 1980-х гг. 1960-е-1970-е гг. представляют собой определенный рубеж в истории музеефикации памятников археологии: начинают работать археологические музеи-заповедники, закладываются основы для формирования реставрационных школ, недвижимые памятники (в том числе и памятники археологии) становятся неотъемлемой частью музейных экспозиций. Однако в ряде случа- ев процесс музеефикации в некоторых из этих музеев, едва начавшись, не получил продолжения.

Несмотря на то, что в конце 1980-Х-1990 гг. все активнее заявляют о себе кризисные явления в музейной сфере (связанные, безусловно, с общим экономическим и политическим кризисом в стране), в ряде регионов России создаются археологические музеи-заповедники на памятниках средневековой археологии. К сожалению, ни в музее-заповеднике «Дивногорье», ни в Старой Ладоге, ни в Билярском музее-заповеднике работы по музеефикации археологических объектов ныне практически не ведутся. Нет также Федеральной программы музеефикации археологических памятников. К сожалению, также не проводится музеефикация археологических объектов в крупных городах России (Великом Новгороде, Пскове, Ярославле, Костроме и др.).

Но примечательно, что и в этот сложный период сотрудники этих и других музеев не просто «борются за выживание», но и ведут активный поиск новых форм деятельности музеев. Развитие археологического туризма, разработка и внедрение научно-туристических программ, возможно, первый шаг на пути выхода из нынешней непростой ситуации. Уже само посещение музея для человека — одно из средств уйти от обыденности и суетности окружающего мира. Археологические музеи (а музеи-заповедники в особенности) эту возможность посетителю дают. Ведь археология в обществе зачастую воспринимается как таинственная наука. Не последнюю роль здесь может сыграть и естественное желание человека (отождествляющего себя с определенной культурой) обратиться к своим корням, к наследию предков. А где, как не на месте древнего городища, курганного могильника, деревянной мостовой человек сможет ощутить это единение с прошлым? Понять, уловить это желание — одна из задач музейных работников.

Можно предположить, что в данной ситуации перспективы имеют те музеефицированные памятники археологии, которые удается соотнести с современными культурными запросами общества (например, возросший интерес к астрологии сотрудники музея-заповедника «Аркаим» используют для популяризации этого памятника). Своего часа ждут и «северная Мекка ислама» (Булгар), и «первая столица Руси» (Старая Ладога), и «поле русской славы» (Куликово поле). Эти и ряд других памятников постепенно становятся историческими символами. Почему бы не использовать эту «символичность» памятника в музейной деятельности?

На протяжении многих лет музеефикация памятников археологии рассматривалась лишь как чисто технологическая проблема, а археологическое наследие использовалось, как правило, лишь как объект для исследований. (К сожалению, корни этой проблемы кроются, видимо, в существующей системе подготовки специалистов в вузах).

Задачей, стоящей перед современными исследователями, является творческий пересмотр такого подхода к археологическому наследию. «Исследовательский» аспект — лишь часть большой работы. В наши дни все большее значение приобретает «хранитель-ский» аспект. Сохранение и популяризация памятника (что, естественно, невозможно хотя бы без частичного его исследования) — вот к чему надо стремиться, вот основные цели музеефикации.

Для достижения этой цели требуется в общем-то немного. Необходимо понять, что каждая группа археологических памятников (памятники каменного или раннего железного века, античные, средневековые и т.д.) имеет свои особенности. Выявление этих особенностей, их учет в проектах музеефикации и дальнейшей работе уже организованных музеев является залогом успешной деятельности археологических музеев. Этому способствует и то, что создание экспозиций археологического музея-заповедника представляет собой в известном смысле бесконечный процесс, связанный лишь с интенсивностью археологических исследований на том или ином памятнике. На наш взгляд, успех процесса музеефикации памятников археологии зависит и от того, насколько серьезным будет сотрудничество в этой области между специалистами различного профиля. У археологов и музейщиков, безусловно, есть желание сохранять и экспонировать подлинные археологические памятники, но по ряду причин эта работа идет пока еще очень медленно¹⁶⁷. Представляется, что только основываясь на принципах приоритета консервации с максимальным сохранением внешнего вида объекта перед реставрацией, поэтапности при создании музея на базе археологического памятника (объекта), проектирования экспозиции музея как единой среды, где ощущалась бы связь между предметной экспозицией и экспозицией под открытым небом (либо музеефицированным объектом), вовлечения музеефицированных археологических памятников в туристскую деятельность и, наконец, при более тесном взаимодействии археологов, музейных работников, реставраторов и общественности при создании новых музеев, возможна продуктивная деятельность в сфере музеефикации.¹⁶⁷

А.Н. Кирпичников с горечью писал о «сиротском» положении целого ряда выдающихся средневековых памятников археологии Северо-Запада России – Ямгорода (совр. Кингисепп), Копорья, Орешка, Старой Ладоги (Кирпичников А.Н. О сбережении отечественного культурного наследия // Памятники средневековой культуры. Открытия и версии. СПб., 1994 г. С. 111-116). На вопрос, заданный ученым: «Так что же сделать для того, чтобы исторические объекты содержались в порядке, были доступны, доставляли людям эстетическое наслаждение, воспитывали любовь к родному очагу, к Родине, да еще приносили доход?», есть ответы, но нет средств для решения этих проблем.

Учитывая политические процессы, происходящие ныне в России, нельзя забывать и о социальном аспекте музеефикации археологических памятников. Ведь в данном случае памятник может выступить как средство культурной коммуникации между различными группами населения России. Археологический памятник может стать и частью системы патриотического воспитания общества (прежде всего, это касается мест, где сохранилась культурная преемственность), являясь напоминанием о далеком прошлом своего народа. Для городских памятников археологии характерна еще и роль организатора городского пространства, вокруг которого могут формироваться современные районы. Поэтому критерий «социальная значимость памятника археологии», по нашему мнению, приобретает все более важное значение.

При разработке новых проектов музеефикации нельзя не упускать из внимания и опыт стран Европы и Америки в этой сфере. Безусловно, специфика России не позволит использовать его в полной мере (слишком уж разные социокультурные и экономические условия), однако нельзя замыкаться на себе и собственных проблемах. Возможно, анализ и критический подход к зарубежным наработкам дадут новый импульс к музейному творчеству в нашей стране.

Таким образом, музеефицированные памятники археологии, могут стать активным элементом повседневности, основой для реализации новых форм музейной деятельности. На их базе могут создаваться и уникальные историко-культурные территории (либо уникальные археологические территории как разновидность), и экомузеи (например, археологические объекты включены в создаваемый ныне экомузеи «Тазгол» в горной Шории).

Анализ статистики археологических музеев-заповедников и музеев, имеющих в своем составе археологические объекты показывает, что процесс сохранения и актуализации археологического наследия через его музеефикацию продолжается.

Источники и литература

Законодательные акты и нормативные документы:

1. Афинская хартия // Актуальные проблемы охраны памятников истории и культуры. Обзорная информация. М., 1976.

2. Государственная Дума. 3-й созыв. Стенографические отчеты. Сессия II. Ч. II. Спб, 1909.

3. Евлентьев К.Г. Об учреждении археологического музеума в Болгаре. Б.г., 1869.

4. Закон об охране и использовании памятников истории и культуры.
М.,1976.

5. Закон Российской Федерации об археологическом наследии (Проект) // Археологический бюллетень. 1993. № 4 (16).

6. Законоположения о сохранении памятников старины. М., б.д.

7. Международная хартия по консервации и реставрации памятников и достопримечательных мест. Венеция, 1965.

8. Охрана исторических и археологических памятников. М., 1949.

9. Охрана памятников истории и культуры. М., 1968.

10. Охрана памятников истории и культуры (Сб. документов). М., 1973.

11. Охрана памятников истории и культуры в России. XVIII — начало XX вв. (Сб. документов). М., 1978.

12.Проект закона об охранении памятников старины в России, изданный Московским археологическим обществом. М., 1911.

13.Рукопись «Вопрос…об установлении правительственного надзора как за производством археологических раскопок на казенных, общественных и церковных землях, так и за охранением и восстановлением монументальных памятников древности в России». Б.м., б.г. № 14.

14.Тизенгаузен В.Г. О сохранении и возобновлении в Крыму памятников древности, и об издании описания и рисунков оных // Записки Одесского общества Истории и Древностей. Одесса, 1872. Т. 8.

14.Хартия по охране и использованию археологического наследия // Советская археология. 1991. № 3.

Обязательная литература

16.Айдаров С.С. Методические основы консервации архитектурно-археологических памятников в Великих Болгарах // Города Поволжья в средние века. М., 1974.

17.Альтшуллер Б.В., Постникова О.Н. Методические проблемы долговременного сохранения каменных архитектурно-археологических памятников // Методические основы охраны и использования памятников археологии. М., 1987.

19.18. Альтшуллер Б.Л., Кроленко И.И., Постникова О.Н. Проблемы сохранения археологических памятников // Проблемы охраны памятников археологии в населенных местах (материалы Всесоюзной конференции.

20. Арсеньева Т.М., Казакова Л.М. Двадцать лет работы музея-заповедника «Танаис» // Советская археология. 1982. № 2.

21.Бадер О.Н. Музеефикация археологических памятников // Советская археология. 1978. № 3.

22.Белецкий В.Д. Некоторые вопросы музеефикации раскопанных памятников в Пскове // Тезисы Черниговской областной конференции, посвященной 20-летию Черниговского архитектурно-исторического заповедника. Чернигов, 1987.

23. Белобрыкин Г.Н. Археологический музей под открытым небом на Юловском городище в г. Городище // Историко — культурное наследие. Памятники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефикация. Материалы науч. конференции. Рязань, 1994.

23. Беляевская О.Н. Метод укрепления каменной кладки древних сооружений // Проблемы исследования и консервации археологического камня. М., 1993.

24.Булатов Н.М. Принципы организации археологических музеев заповедников // Вопросы охраны, реставрации и пропаганды памятников истории и культуры. Вып. 3. НИИК. Труды 28. М., 1975.

25.Булатов Н.М. Археологические музеи-заповедники в системе музейного строительства в СССР // Труды НИИ культуры. Т. 74. М., 1978.

26.Булатов Н.М. Опыт музеефикации археологических (каменных) остатков на территории РСФСР // Сб. науч. трудов НИИК. № 109. М., 1982.

27.Вихров В.Е., Вихров Ю.В., Борисов В.А., Казанская СЮ. Сохранение древесины из раскопок Берестья // Советская археология. 1973. №4.

28.Вихров В., Вихров Ю., Борисов В. На помощь археологу приходит химия // Наука и жизнь. 1979. № 3.

29.Волков И.В. Проблема создания археологического и природного заповедника золотоордынских городов (в аспекте хранения массового материала) // Археологический фактор в планировочной организации территории. М., 1997.

30.Воронин Н.Н. Архитектурный памятник как исторический источник // Советская археология. XIX. М., 1954.

31.Воскресенская Л .П. Организация открытого показа археологических памятников в РСФСР. М., 1969.

32.Выборный В.Н. Историко-градостроительные и археологические аспекты в проектном осмыслении развития Новгорода // Археологический фактор в планировочной организации территории. М., 1997.

33.Гарбер М.И. Из опыта музеефикации памятников археологии за рубежом // Сб. науч. трудов НИИК. № 109. М., 1982.

34. Гоняный М.И., Зайцев А.К., Александровский А.Л., М.П. Гласко, Я.Д. Янович. Проблемы музеефикации и разработки зон охраны Куликова поля в свете междисциплинарных исследований // Археологический фактор в планировочной организации территории. М., 1997.

35.Дукельский В.Ю. Археологический памятник как часть природной и культурной среды // Вопросы археологии и истории Верхнего Поочья. Калуга, 1987.

36.Дукельский В.Ю. Формирование основ историзма в музейном деле (сер. XIX — XX вв.). Дисс. в виде науч. доклада на соискание ученой степени канд. исторических наук. М., 1994.

37.Златоустова В.И. Государственная политика в области музейного дела (1945 — 1985 гг.) // Музей и власть. Ч. 1. М., 1991.

38.Каспаринская С. А. Музеи России и влияние государственной политики на их развитие (XVIII-нач. XX вв.)//Музей и власть. Ч. 1. М., 1991.

39.Кирпичников А.Н. О создании в Старой Ладоге историко — архитектурного и археологического музея-заповедника // Проблемы охраны памятников археологии в населенных местах (материалы Всесоюзной конференции). Ереван, 1980.

40.Кондратьева О.А. Подготовка к музеефикации памятников археологии и архитектуры в Пскове // Советская археология. 1975. № 2.

41.Лылова М.И. Проблемы музеефикации Маяцкого городища // Археологические памятники: выявление, изучение и музеефикация (Тезисы докладов науч.-практич. конференции). Воронеж, 1989.

42.Малышева С.Г. Архитектурно-ландшафтная реконструкция историко-археологического памятника Волжской Булгарии Х-IIIвв. В ГПНП «Самарская Лука» // Краеведческие записки. Вып. VII. Самара, 1995.

43.Марти Ю.Ю. Путеводитель по керченским древностям. Керчь, 1926.

44.Матвеев Ю.П. Археология и музейное дело: перспективы развития// историко-культурное наследие: памятники археологии

Центральной России: охранное изучение и музеефикация. Рязань, 1994

45. Медведь А.Н. Памятники археологии в современной социокультурной ситуации // Наследие и современность. Вып. 5. М., 1997.

46. Медведь А.Н. Проблемы музеефикации памятников археологии Москвы // Вестник гуманитарной науки. 1999. №

47. Медведь А.Н., Размустова Т.О. Проблемы сохранения археологического наследия в современной России // Экология культуры. М., 2000. С. 194-199.

48. Миллер А.А. К вопросу об охране памятников старины // Сообщения ГАИМК. 1931. №4-5.

49.Музейные термины. Терминологические проблемы музееведения(Сб. науч. трудов). М., 1986.

50.Никишин Н.А. Развитие культуры и музеи-заповедники // На пути к музеюXXI в.: Музеи-заповедники. М., 1991.

51.Панкин А.В. Проект музеефикации городища Старая Рязань //Методические основы охраны и использования памятников археологии. М.,1987;

52.Постникова О.Н. Методы консервации руинированных каменных сооружений (обзор отечественных и зарубежных источников). ., 1992.

53.Пряхин А.Д. К обоснованию идеи организации Воронежского Государственного археологического музея-заповедника // Тезисы докладов и со общений Первой областной научно-практической конференции по теме: «Воронежское краеведение: опыт, перспективы развития». Воронеж, 1989.

54.Пряхин А.Д. К формированию региональной программы в области археологии и археологического наследия // Историко-культурное наследие: памятники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефикация. Рязань, 1994;

54.Пряхин А.Д. Археология и археологическое наследие. М., 1995.

55.Пряхин А.Д., Цыбин М.В. Исследовательские аспекты научно-прикладной программы «Вантит — уникальная археологическая территория»// Историко-культурное наследие: памятники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефикация. Рязань, 1994.

56.Равикович Д.А. Формирование государственной музейной сети(1917- 1-я половина 60-х гг.). М., 1988.

57.Разгон A.M. Археологические музеи в России (1861-1917 гг.) // Очерки истории музейного дела в России. Вып. 3. М., 1961.

58.Рогачев А. Н. О консервации и музеефикации остатков палеолитических жилищ в Костенках/ / Методические основы приспособления и использования памятников культуры (тезисы докладов). М., 1973.

59.Ставицкий В.В. К вопросу об изучении уникальных археологических территорий // Историко-культурное наследие: памятники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефикация. Рязань, 1994.

60.61. Старцева Т.С. Памятники археологии как основа развития туризма в южных областях Европейской части России // Памятники в изменяющемся мире. М., 1993.

61.Султанов Б. Археологический заповедник близ Павликени, Болгария // Museum. № 147. 1985.

62.Томашевич-Бук Т. Римский город и его показ публике // Museum. 147.1985.

63.Федоров-Давыдов Г.А., Булатов Н.М. Археологические музеи-заповедники (проблемы и перспективы) // Методические основы охраны и использования памятников археологии. М., 1987.

64.Формозов А.А. Страницы истории русской археологии. М., 1986.

65.Херсонес. Симферополь, 1985.

66.Чайковский Е. Музеям под открытым небом — 100 лет // Музееведение. На пути к музею XXI века: Музеи-заповедники. М., 1991.

67.Челяпов В.П. История археологического изучения и проблемы музеефикации Старорязанского городища // Из истории Рязанского края. Рязань, 1992.

68.Челяпов В.П. Памятники археологии Рязанской области: проблемы сохранения и музеефикации // Историко-культурное наследие. Памятники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефикация. Материалы науч. конференции. Рязань, 1994.

69. Чернов С.З. О проекте зон охраны Куликова поля // Археологический фактор в планировочной организации территории. М., 1997.

Электронная библиотека

Проблемы охраны, реставрации и использования археологических памятников.

Тема необъятна, читайте еще: