Электронная библиотека

  • Для связи с нами пишите на admin@kursak.net
    • Обратная связь
  • меню
    • Автореферат (88)
    • Архитектура (159)
    • Астрономия (99)
    • Биология (768)
    • Ветеринарная медицина (59)
    • География (346)
    • Геодезия, геология (240)
    • Законодательство и право (712)
    • Искусство, Культура,Религия (668)
    • История (1 078)
    • Компьютеры, Программирование (413)
    • Литература (408)
    • Математика (177)
    • Медицина (921)
    • Охрана природы, Экология (272)
    • Педагогика (497)
    • Пищевые продукты (82)
    • Политология, Политистория (258)
    • Промышленность и Производство (373)
    • Психология, Общение, Человек (677)
    • Радиоэлектроника (71)
    • Разное (1 245)
    • Сельское хозяйство (428)
    • Социология (321)
    • Таможня, Налоги (174)
    • Физика (182)
    • Философия (411)
    • Химия (413)
    • Экономика и Финансы (839)
    • Экскурсии и туризм (29)

Проблемы охраны, реставрации и использования археологических памятников.

Курс лекций

Проблемы охраны, реставрации и использования археологических памятников.

1. Историография проблемы

Раздел 1. ИСТОРИЯ МУЗЕЕФИКАЦИИ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ В РОССИИ (1-я пол. XIX в. — начало 1980-х гг.)

2. Археологический памятник как феномен культуры: его восприятие, первые проекты музеев.

3. Создание первых археологических музеев-заповедников в России

Раздел 2. ПРОБЛЕМЫ МУЗЕЕФИКАЦИИ ПАМЯТНИКОВ АРХЕОЛОГИИ В РОССИИ

3. Типы музеефицированных археологических памятников

4. Этапы музеефикации памятников археологии

5. Создание экспозиции.

6. Музеефикация археологических памятников в условиях города

7. Формы использования памятников археологии (археологических объектов)

8. Способы показа археологических памятников

9. Организация музейной деятельности

Рекомендуемая литература.

Цель настоящего курса лекций – обобщение опыта охраны, реставрации, использования и музеефикации памятников археологии в России. В лекциях использован в основном опыт российской археологии. Ззарубежный материал привлечен ограниченно (подробное рассмотрение археологических музеев Европы, Азии и Америки является скорее темой для отдельного исследования).

Каждый археологический памятник, явля­ясь детищем двух составляющих (человека и природы), уникален. В связи с этим невозможно предложить некий «типовой» проект музеефикации того или иного памятника. Но можно выделить ряд основных положений, которыми следует руководствоваться при проведении музеефикации того или иного памятника (объекта).

В наши задачи входит: дать представление об основ­ных публикациях, посвященных проблеме музеефикации и кон­сервации памятников археологии в России; представить краткий очерк истории музеефикации памятников археологии в России; обобщить принципы, на основе которых возможны создание и дея­тельность музеев и музеев-заповедников на музеефицированных памятниках археологии.

1. Историография проблемы.

В курсе лекций использована литература, которую условно можно разделить на 3 группы: 1) работы, раскрывающие методы и принципы организации и функционирования археологических музеев-заповедников; 2) статьи, содержащие информацию о дея­тельности конкретных археологических музеев; 3) опубликован­ные проекты археологических музеев-заповедников.

Общим вопросам музеефикации памятников археологии, посвя­щен целый комплекс литературы.

Одной из первых опубликованных исследований на эту тему явилась работа Л.П. Воскресенской. В ней приведен список музеефицированных памятников археологии на территории России, рассмотрены общие вопросы, касающиеся музеефикации памятни­ков археологии, существующие методы построения экспозиции таких музеев. Наибольшее внимание автор уделила проблемам кон­сервации археологического камня (причем, речь идет в основном об античных комплексах). Однако автор не рассматривает пробле­му понимания памятника археологии как музейного объекта, воп­росы организации музейного пространства.

Подробнее на методах и принципах организации археологичес­кого музея-заповедника остановился Н.М. Булатов2. В его статье обосновываются важные положения о музеефикации памятника по месту его расположения (в ином случае перевезенный объект стано­вится музейным экспонатом), организации заповедной зоны вокруг памятника или группы памятников как обязательного условия му­зеефикации. Н.М. Булатов определяет типы музеефицируемых па­мятников. Булатов предлагает создавать музее-заповеднике междисциплинарной экспедиции, включающей в себя реставраторов, археологов и музейных работ­ников. (Как показала практика, деятельность таких групп при му­зеефикации архитектурно-археологических комплексов Пантикапея и Херсонеса оказалась весьма эффективной3.)

Автор выделяет критерии отбора памятника для показа: историческая ценность, сте­пень сохранности, доступность для посещения.

Особо Н.М. Булатов настаивает на обособлении, «специализа­ции» археологических музеев-заповедников, что, по его мнению, позволило бы превратить их в самостоятельные научно-производ­ственные центры. В этом случае подобные музеи могли бы распро­странять свою деятельность на другие регионы страны.

Критический характер носит другая статья Н.М. Булатова4. Она является как бы «практическим» продолжением теоретической работы того же автора, опубликованной в 1975 г.5 По словам само­го Н.М. Булатова, в задачу этой статьи входило «определить общие положительные и отрицательные моменты в процессе подготовки памятников археологии к музейному показу, выявить отличие в методике консервации каменных археологических ос­татков и методике выведения их на уровень музейного показа»6. Таким образом, рассматривает один из начальных этапов музеефи­кации археологических памятников.

Рассматривая несколько музеефицированных археологических памятников (Довмонтов город в Пскове, Болгарское городище, Та­наис), автор на их примере выявляет некоторые недостатки, прису­щие археологическим заповедникам вообще. Недостатки эти носят как объективный характер (например, «полуоткрытый» показ ар­хеологического памятника способствует его сохранности, но снижает степень эмоционального воздействия на посетителя), так и субъек­тивный. Отмечена неудачная, с точки зрения Н.М. Булатова, музеефикация Довмонтова города, так как показ очертаний древних со­оружений, выложенных современными кладками, не является по­казом подлинных древних зданий. Обеспокоенность автора статьи вызывает и не всегда научно обоснованное воссоздание на террито­рии заповедника «Танаис» сооружений-реконструкций.

Несомненный интерес представляет статья известного археолога О.Н. Бадера «Музеефикация археологических памятников»7. Бадер выделяет четыре типа археологических заповедников: 1) города (подтипы — а) с каменными стенами и зданиями; б) с сырцовыми пост­ройками; в) древнерусские и булгарские города с земляными укрепле­ниями); 2) древние поселения и погребения (подтипы а) эпохи палео­лита; б) других эпох); 3) пещеры, скалистые навесы и ниши (подтипы а) древние обиталища и б) святилища); 4) наскальные рисунки8.

По мнению Бадера «наиболее целесообразна такая музеефикация на террито­рии крупных населенных пунктов или рядом с ними. Именно в этих условиях памятникам часто угрожает разрушение »9.

Недостатки предложений О.Н. Бадера. Например, предлагается переносить и воссоздавать ар­хитектурно-археологические памятники на территории уже суще­ствующих музеев под открытым небом, т.е. вне места их происхож­дения. Недостатки типологии археологических музеев под открытым небом, предложен­ная О.Н. Бадером. Не всегда археологический памятник состоит из однородного мате­риала (например, камня). Древние погребения зачастую являются частью археологического комплекса (вместе с крепостями, поселе­ниями и т.п.), и как объект музейного показа могут входить в со­став музея-заповедника.

Необходимость увеличения числа археологических музеев-за­поведников стала очевидной после проведения в Ереване в 1980 г. Всесоюзной конференции «Проблемы охраны памятников архео­логии в населенных местах». Общим проблемам организации ар­хеологического заповедника в условиях города был посвящен док­лад Д.Б. Шелова, прочитанный на этой конференции10. Автор пред­лагал ряд мер, необходимых для создания и работы такого музея, главными из которых являются: «вычленение территории заповед­ника из сферы городской застройки; создание защитных сооружений — павильонов, навесов, водоотводов; определение охранной зоны вокруг заповедника и режима ее застройки с целью органи­ческого сочетания заповедника и его построек с окружающим го­родским пейзажем»11. Другой путь — консервация памятников археологии на месте их обнаружения. Предлагается включение отдельных памятников в современный пейзаж, в современные по­стройки с ограниченным экспонированием их внутри зданий.

Попыткой обобщить опыт работ некоторых археологических музеев-заповедников может служить обзорная работа Г.А. Федо­рова — Давыдова и Н.М. Булатова, опубликованная в 1987 г.18. Авторами выделены типы музеефицированных археологических памятников: комплексы археологических памятников: отдельные объекты; археологические памятники, расположенные в пределах крупных историко-архитектурных комплексов (на наш взгляд, последний тип можно отнести к «объектам»). Также определены проблемы, с которыми приходится сталкиваться при создании му­зеев-заповедников: дальнейшая конкретизация критериев отбора памятников для музеефикации (научная ценность, сохранность, доступность для обзора, гарантии для защиты музеефицированных комплексов); методов музеефикации памятников; способов закреп­ления подлинных остатков после очистки их от земли.

В статье О.Г. Чизбековой дан краткий обзор истории консервации и реставрации городских архео­логических памятников в СССР и зарубежных странах13. Музеефика­ция памятников археологии в городских условиях особо интересна. В ней ос­мысливается место памятника археологии в урбанизированной среде, от­мечено, что «объекты археологии помимо познавательного значения имеют еще и эстетическое и градоформирующее значения»14. Ппризнается, что и по прошествии веков памятник археологии мо­жет играть роль в городской застройке. О.Г. Чизбековай поднимает вопрос о соответствии памятнику окружающего про­странства. Необычна мысль автора о «разрушительном» моральном воздействии руинированных остатков памятника как противопостав­ления будущему города. Для решения этой проблемы предлагается устройство вокруг памятника парковой зоны, «вписание» памятни­ка в современное здание, превращение памятника археологии в деко­ративный элемент городского пейзажа15. Однако, превраще­ние памятника в «декоративный элемент» в корне меняет его смыс­ловую нагрузку и, соответственно, силу влияния на жителей города, экскурсантов, тогда как при определенных обстоятельствах памят­ник может обрести «вторую жизнь», вновь стать активным, а не де­коративным элементом городской застройки. Работа О.Г. Чизбековой являет­ся на сегодняшний день единственной серьезной попыткой понять роль и место памятника археологии в городе.

От проведения реставрационных работ, от «философии» реставрации зависит и удачная музеефикация памятника археологии, его аттрактивность и информативность. Эти проблемы затрагиваются в подгруппе литературы, посвященной вопросам консервации археологических па­мятников. К этой подгруппе относится статья Б. Л. Альтшуллера и О.Н. Постниковой, где высказываются положения, апробированные в про­цессе музеефикации античных памятников Крыма16. В статье рассматриваются существующие способы сохранения памятников (содержание под кровлей, под открытым небом, засыпка па­мятника в случае невозможности обеспечить его сохранность) и связан­ных с ними методов экспонирования (проблема внешнего вида защит­ного сооружения, способы показа памятника и т.п.). В статье уде­ленно внимание проблеме реставрации археологического памятника. Отмечены несколько видов реставрационных работ:

—метод анастилоза, при котором перемещенные подлинные фрагменты сооружения возвращаются на свое место;

—«аналитическая» реставрация — максимальное раскрытие куль­турных напластований с ограниченными реконструкциями, со­зданными на основе бесспорных аналогий; целостная реконструкция.

Пследний вид работ должен пред­ставлять собой «редчайшее явление, решающее кардинальную градостроительную и экспозиционную задачу»17. Но этот вид реставрационных работ не согласуется с международ­ными нормами реставрации археологических объектов.

В статье О.Н. Постниковой сделан об­зор различных работ (книг, статей, отчетов), посвященных консерва­ции и реставрации памятников архитектурной археологии18. Основ­ное внимание уделяется технологическим вопросам, раскрываются взгляды исследователей на проблему восприятия руинированных сооружений, их эстетическое и истори­ческое значение. Исследование О.Н. Постниковой является вехой на пути обобщения отечественного и зарубежного опыта консер­вации и организации показа памятников архитектурной археологии.

Отдельную подгруппу составляют статьи, где рассматривается опыт консервации отдельных памятников и объектов в разных регионах России и СНГ — Анапа, Москва, Псков, Брест (этот бе­лорусский памятник является единственным на территории СНГ примером успешной консервации деревянных остатков древнерус­ского города, и, возможно, опыт проведения консервационных работ на нем будет полезен российским специалистам)19.

В статье А. А. Куратова20 представлена информация о различных археологических заповедниках на территории СССР, рассматриваclip_image001ются проблемы реконструкции и музеефикации каменных лабирин­тов на Соловецких островах. Определяются задачи сохранения и ис­пользования «археологических скансенов» (под «скансеном» обычно понимается музей, созданный на основе памятников, свезен­ных из мест бытования на специально отведенную территорию), сре­ди которых: 1) вычленение главных критериев отбора памятников для музеефикации (они полностью повторяют принципы, уже вы­раженные Н.М. Булатовым); 2) обоснование основных методов в со­здании скансенов (среди них обращает на себя внимание пункт, пре­дусматривающий перенос памятников из мест обнаружения на спе­циальную территорию — мера, допустимая лишь в самых крайних случаях); 3) эффективное использование археологических скансе­нов в научно-просветительной и познавательно-воспитательной ра­боте21. Данная статья представляет интерес в части, посвященной музеефикации археологических памятников Соловков. Основные же теоретические положения, изложенные А.А. Куратовым, не раз рассматривались в музееведческой литературе. Упомянем сборник, изданный Российским научно-иссле­довательским институтом культурного и природного наследия, «Археологический фактор в планировочной организации террито­рии» (1997 г.). В нем опубликован ряд статей, имеющих в основ­ном практическое значение и анализирующих опыт использования памятников средневековой археологии в современной социокуль­турной и экономической ситуации22.

Из новых работ, посвященных данной тематике, можно обратить внимание на статью И.М. Минеевой23, где автор рассмотрела особенности и перспективы «музейной археологии». Интересны мысли о сопряжении работы археолога и музейщика (использование истори­ческих экспериментов как части музейной деятельности). Автор счи­тает, что в археологической экспозиции должна быть представлена ре­конструкция «жизненной сферы, экологических и экономических ус­ловий среды обитания человека в древности». По мнению автора, нынешние экспозиции в полной мере не отражают эти требования. Автор озабочен со­временным состоянием музеефикации археологических памятников. Дданная работа вызывает вопросы. Так, автор вы­деляет ряд «направлений, позволяющих археологические исследо­вания поставить на музейную основу». Это суть:

— Музеефикация археологического памятника;

— Археологическое экспериментирование и реконструкция;

— Комплексный, полидисциплинарный подход к проектированию
экспозиции.

Во-первых, последнее «направление» это скорее часть первого (ибо какое может быть проектирование экспозиции на памятнике, если не проведена его музеефикация?). Во-вторых, «археологичес­кое экспериментирование» в музее является опять же частью про­цесса музеефикации памятника археологии (так как оно может входить в экскурсионные и исследовательские программы музея и способствовать популяризации музеефицированного памятника ар­хеологии)24. Кроме того, некоторые сведения, представленные ав­тором, не совсем точны: так, ни во Владимиро-Суздальском, ни в Билярском заповеднике не проводилось никаких работ по консер­вации и организации показа археологических объектов.

Следующая группа литературы посвящена работе отдельных археологических музеев. Довольно подробная информация о рабо­те трех археологических музеев-заповедников (Танаис, Довмонтов город, Великие Булгары) содержится в уже упоминавшейся статье Н.М. Булатова25. Ценность этой работы в том, что автор привлек достаточной большой круг литературы и источников — отчеты об археологических и реставрационных работах.

Содержательной является статья С.С. Айдарова26 о методах консервации архитектурных объектов. Несомненный интерес представляет статья известного археолога О.Н. Бадера «Музеефикация археологических памятников»7. Рассмат­ривая несколько проектов музеефикации памятников археологии, ав­тор выделяет четыре типа археологических заповедников: 1) города (подтипы — а) с каменными стенами и зданиями; б) с сырцовыми пост­ройками; в) древнерусские и булгарские города с земляными укрепле­ниями); 2) древние поселения и погребения (подтипы а) эпохи палео­лита; б) других эпох); 3) пещеры, скалистые навесы и ниши (подтипы а) древние обиталища и б) святилища); 4) наскальные рисунки8. При­знается, что «наиболее целесообразна такая музеефикация на террито­рии крупных населенных пунктов или рядом с ними. Именно в этих условиях памятникам часто угрожает разрушение »9.

Некоторые положения, выдвигаемые О.Н. Бадером, вызывают сомнения. Например, предлагается переносить и воссоздавать ар­хитектурно-археологические памятники на территории уже суще­ствующих музеев под открытым небом, т.е. вне места их происхож­дения. Вряд ли можно разделить и положительную оценку авто­ром музеефицированного Довмонтова города, где представлены не подлинные памятники археологии, но лишь «намек» на них. Ти­пология археологических музеев под открытым небом, предложен­ная О.Н. Бадером, также вызывает ряд вопросов. Например, отнюдь не всегда археологический памятник состоит из однородного мате­риала (например, камня). Древние погребения зачастую являются частью археологического комплекса (вместе с крепостями, поселе­ниями и т.п.), и как объект музейного показа могут входить в со­став музея-заповедника.

Необходимость увеличения числа археологических музеев-за­поведников стала очевидной после проведения в Ереване в 1980 г. Всесоюзной конференции «Проблемы охраны памятников архео­логии в населенных местах». Общим проблемам организации ар­хеологического заповедника в условиях города был посвящен док­лад Д.Б. Шелова, прочитанный на этой конференции10. Автор пред­лагал ряд мер, необходимых для создания и работы такого музея, главными из которых являются: «вычленение территории заповед­ника из сферы городской застройки; создание защитных сооружений — павильонов, навесов, водоотводов; определение охранной зоны вокруг заповедника и режима ее застройки с целью органи­ческого сочетания заповедника и его построек с окружающим го­родским пейзажем»11. Другой путь — консервация памятников археологии на месте их обнаружения. Предлагается включение отдельных памятников в современный пейзаж, в современные по­стройки с ограниченным экспонированием их внутри зданий.

Попыткой обобщить опыт работ некоторых археологических музеев-заповедников может служить обзорная работа Г.А. Федо­рова — Давыдова и Н.М. Булатова, опубликованная в 1987 г.18. Авторами выделены типы музеефицированных археологических памятников: комплексы археологических памятников: отдельные объекты; археологические памятники, расположенные в пределах крупных историко-архитектурных комплексов (на наш взгляд, последний тип можно отнести к «объектам»). Также определены проблемы, с которыми приходится сталкиваться при создании му­зеев-заповедников: дальнейшая конкретизация критериев отбора памятников для музеефикации (научная ценность, сохранность, доступность для обзора, гарантии для защиты музеефицированных комплексов); методов музеефикации памятников; способов закреп­ления подлинных остатков после очистки их от земли.

Статья О.Г. Чизбековой содержит краткий обзор истории консервации и реставрации городских архео­логических памятников в СССР и зарубежных странах13. Музеефика­ция памятников археологии в городских условиях представляет осо­бый интерес, будучи одной из составляющих комплексной проблемы музеефикации археологических памятников. Автор попыталась ос­мыслить место памятника археологии в урбанизированной среде, от­метив, что «объекты археологии помимо познавательного значения имеют еще и эстетическое и градоформирующее значения»14. То есть автор признает, что и по прошествии веков памятник археологии мо­жет играть роль в городской застройке. В этой связи О.Г. Чизбековой поднимается вопрос о соответствии памятнику окружающего про­странства. Необычна мысль автора о «разрушительном» моральном воздействии руинированных остатков памятника как противопостав­ления будущему города. Для решения этой проблемы предлагается устройство вокруг памятника парковой зоны, «вписание» памятни­ка в современное здание, превращение памятника археологии в деко­ративный элемент городского пейзажа15. Но превраще­ние памятника в «декоративный элемент» в корне меняет его смыс­ловую нагрузку и, соответственно, силу влияния на жителей города, экскурсантов, тогда как при определенных обстоятельствах памят­ник может обрести «вторую жизнь», вновь стать активным, а не де­коративным элементом городской застройки. Работа О.Г. Чизбековой являет­ся на сегодняшний день единственной серьезной попыткой понять роль и место памятника археологии в городе.

От проведения реставрационных работ, от «философии» реставрации зависит и удачная музеефикация памятника археологии, его аттрактивность и информативность. Эти проблемы затрагиваются в подгруппе литературы, посвященной вопросам консервации археологических па­мятников. К этой подгруппе относится статья Б. Л. Альтшуллера и О.Н. Постниковой, где высказываются положения, апробированные в про­цессе музеефикации античных памятников Крыма16. Основной темой данной работы стало рассмотрение существующих способов сохранения памятников (содержание под кровлей, под открытым небом, засыпка па­мятника в случае невозможности обеспечить его сохранность) и связан­ных с ними методов экспонирования (проблема внешнего вида защит­ного сооружения, способы показа памятника и т.п.). Также авторы уде­лили внимание проблеме реставрации археологического памятника. Ими отмечены несколько видов реставрационных работ:

—метод анастилоза, при котором перемещенные подлинные фрагменты сооружения возвращаются на свое место;

—«аналитическая» реставрация — максимальное раскрытие куль­турных напластований с ограниченными реконструкциями, со­зданными на основе бесспорных аналогий;

—целостная реконструкция.

Авторы считают, что последний вид работ должен пред­ставлять собой «редчайшее явление, решающее кардинальную градостроительную и экспозиционную задачу»17. Однако, этот вид реставрационных работ не согласуется с международ­ными нормами реставрации археологических объектов.

В другой работе О.Н. Постниковой сделан об­зор различных работ (книг, статей, отчетов), посвященных консерва­ции и реставрации памятников архитектурной археологии18. Основ­ное внимание в ней уделяется технологическим вопросам, однако ав­тор попытался раскрыть и взгляды исследователей на проблему восприятия руинированных сооружений, их эстетическое и истори­ческое значение. Несмотря на небольшой круг привлеченных источ­ников, исследование О.Н. Постниковой можно считать определенной вехой на пути обобщения отечественного и зарубежного опыта консер­вации и организации показа памятников архитектурной археологии.

Отдельную подгруппу составляют статьи, где рассматривается опыт консервации отдельных памятников и объектов в разных регионах России и СНГ — Анапа, Москва, Псков, Брест (этот бе­лорусский памятник является единственным на территории СНГ примером успешной консервации деревянных остатков древнерус­ского города, и, возможно, опыт проведения консервационных работ на нем будет полезен российским специалистам)19.

В статье А. А. Куратова20 представлена информация о различных археологических заповедниках на территории СССР, рассматриваются проблемы реконструкции и музеефикации каменных лабирин­тов на Соловецких островах. Определяются задачи сохранения и ис­пользования «археологических скансенов» (термин, применяемый автором, быть может, не совсем удачен, так как под «скансеном» обычно понимается музей, созданный на основе памятников, свезен­ных из мест бытования на специально отведенную территорию), сре­ди которых: 1) вычленение главных критериев отбора памятников для музеефикации (они полностью повторяют принципы, уже вы­раженные Н.М. Булатовым); 2) обоснование основных методов в со­здании скансенов (среди них обращает на себя внимание пункт, пре­дусматривающий перенос памятников из мест обнаружения на спе­циальную территорию — мера, допустимая лишь в самых крайних случаях); 3) эффективное использование археологических скансе­нов в научно-просветительной и познавательно-воспитательной ра­боте21. На наш взгляд, данная статья представляет интерес в части, посвященной музеефикации археологических памятников Соловков. Основные же теоретические положения, изложенные А.А. Куратовым, уже не раз рассматривались в музееведческой литературе. Упомянем также сборник, изданный Российским научно-иссле­довательским институтом культурного и природного наследия, «Археологический фактор в планировочной организации террито­рии» (1997 г.). В нем опубликован ряд статей, имеющих в основ­ном практическое значение и анализирующих опыт использования памятников средневековой археологии в современной социокуль­турной и экономической ситуации22.

Из новых работ, посвященных данной тематике, можно обратить внимание на статью И.М. Минеевой23, где автор рассмотрела особенности и перспективы «музейной археологии».

Интересны мысли автора о сопряжении работы археолога и музейщика (использование истори­ческих экспериментов как части музейной деятельности). Автор счи­тает, что в археологической экспозиции должна быть представлена ре­конструкция «жизненной сферы, экологических и экономических ус­ловий среды обитания человека в древности». По мнению автора, нынешние экспозиции в полной мере не отражают эти требования. Нельзя не согласиться и с озабоченностью автора, относящейся к со­временному состоянию музеефикации археологических памятников. Вместе с тем, данная работа вызывает вопросы. Так, автор вы­деляет ряд «направлений, позволяющих археологические исследо­вания поставить на музейную основу». Это суть:

— Музеефикация археологического памятника;

— Археологическое экспериментирование и реконструкция;

— Комплексный, полидисциплинарный подход к проектированию экспозиции.

Во-первых, последнее «направление» это скорее часть первого (ибо какое может быть проектирование экспозиции на памятнике, если не проведена его музеефикация?). Во-вторых, «археологичес­кое экспериментирование» в музее является опять же частью про­цесса музеефикации памятника археологии (так как оно может входить в экскурсионные и исследовательские программы музея и способствовать популяризации музеефицированного памятника ар­хеологии)24. Кроме того, некоторые сведения, представленные ав­тором, не совсем точны: так, ни во Владимиро-Суздальском, ни в Билярском заповеднике не проводилось никаких работ по консер­вации и организации показа археологических объектов.

Следующая группа литературы посвящена работе отдельных археологических музеев. Довольно подробная информация о рабо­те трех археологических музеев-заповедников (Танаис, Довмонтов город, Великие Булгары) содержится в уже упоминавшейся статье Н.М. Булатова25. Ценность этой работы в том, что автор привлек достаточной большой круг литературы и источников — отчеты об археологических и реставрационных работах.

Содержательной является статья С.С. Айдарова26 о методах консервации и музеефикации Соборной мечети на Булгарском городи­ще. Автор в основном затронул технологические вопросы, однако интересны рассуждения автора о проблеме восприятия памятни­ка, его связи с природным окружением и т.п.

Проблемам создания археологического музея под открытым небом на территории Довмонтова города посвящена небольшая статья О.А. Кондратьевой27. Из нее явствует, что не все предложения, выдвинутые реставраторами в процессе подготовки к музейному показу памятни­ков Довмонтова города, были реализованы, из-за чего экспозиция му­зея страдает незаконченностью. Этой же теме был посвящен доклад В. Д. Белецкого, прочитанный в Чернигове28. Автор (много лет руководив­ший Псковской археологической экспедицией) критически оценил реализованный проект музеефикации Довмонтова города и предложил свое видение археологического музея под открытым небом.

Статья А.Н. Кирпичникова о музее в Старой Ладоге носит ско­рее информационный характер. Автор описал уникальный в своем роде музей, где на территории 190 га представлено около 30 памят­ников археологии и архитектуры (сопки, курганы, остатки оборо­нительных сооружений IX-XVII вв.), этнографии (застройка посел­ка XIX в.) и природы29.

Упомянем также работы, касающиеся деятельности музея-за­поведника «Танаис»30 (в них авторы попытались объективно оце­нить полученный опыт, не скрыв ошибок и проблем, с которыми пришлось столкнуться музею) и статью А.Н. Рогачева31, содержатся сведения об истории и планах музея «Костенки» по состоянию на 1973 г.

Отметим также и две работы, посвященные формирующемуся ныне музею-заповеднику «Старая Рязань». В статье А.В. Панки­на32 излагаются основные идеи проекта музеефикации Старорязан­ского городища, В.П. Челяпов основное внимание уделил трудно­стям реализации этого проекта33, отметив важную проблему — от­сутствие методики консервации земляных остатков.

Следующая небольшая группа литературы — проекты археологи­ческих музеев-заповедников. Это, как правило, материалы различ­ных научных конференций, симпозиумов и т.п. Так, в 1989 г. воро­нежскими археологами были опубликованы проектные предложения по музеефикации Семилукского городища34. Авторы высказывают несколько основных положений, при которых возможно создание музея: максимальное сохранение облика памятника в процессе архе­ологических исследований, установление охранной зоны памятника. Предлагается реконструировать планировку древнерусского городка ХП-ХШ вв., причем «для этого могут использоваться бетонные моду­ли-балки, имитирующие основания срубов на месте древнерусских жилищ. По мнению авторов, эти же модули, установленные на валу, позволят воссоздать основания деревянных укреплений древнерусско­го времени»35. Кроме того, в отдельном павильоне предложено экспо­нировать подлинные остатки некоторых сооружений городища.

Отдельные информационные сообщения о проектах археологи­ческих музеев под открытым небом были представлены на науч­ной конференции «Памятники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефикация», прошедшей в 1994 г. в г. Ря­зани36. Можно упомянуть также проектные предложения по созданию музея на месте средневековой крепости в устье р. Годлик (Лазарев­ский район, г. Сочи)37. Авторами предложено три варианта консер­вации крепости и ее последующего музейного использования.

Очевидно, что ни достаточных средств, ни возможностей (при большом научном потенциале) у организаторов таких музеев нет. Отсутствует четкая региональная (а еще лучше — федеральная) программа, ориентированная на создание таких музеев — они орга­низуются за счет личной инициативы авторов раскопок. Очень ред­ко к разработке проектов привлекаются специалисты по проекти­рованию экспозиции.

В конце 1980-х гг. появляются единичные работы, где затрагива­ются вопросы организации и содержания экспозиции, рассматриваются виды деятельности археологических музеев-заповедников. В качестве наиболее интересного примера можно привести статью А. Д. Пряхина38, где автор определил цели и методы создания регионального музея-за­поведника в Воронежской области. Причем, в задачи проектируемого музея автор включил новые для отечественных археологических музе­ев-заповедников положения: разработка научно-прикладной темати­ки «Музеефикация и охрана памятников археологии», проведение на территории заповедника исторических экспериментов (воссоздание и воспроизведение жизни в различные исторические эпохи), создание на основе «исторических» поселков туристско-гостиничных комплексов, подготовка на базе музея кадров археологов не только для Воронежс­кой области, но и Советского Союза и зарубежных стран39. Плюсом этой программы стало предложение использовать как основу для создания такого комплекса уже существующие Костенковский и Дивногорский музеи, а также научные фонды, хранящиеся в областном краеведчес­ком музее и в музее археологии Воронежского университета. К сожа­лению, этот проект не был реализован. До сих пор нет специальных работ, посвященных проблемам использования памятников археологии в туристической деятель­ности. Можно упомянуть лишь доклад В.Ф. Чеснока40, где автор поставил вопрос о создании «туристического кольца» по памятни­кам археологии Нижнего Дона.

На сегодняшний день имеется лишь одна программа использо­вания археологических музеев-заповедников как объекта туриз­ма41. В ней предложено несколько экскурсионных маршрутов по памятникам археологии Воронежской области.

Заканчивая наш обзор, отметим, что основная масса литературы посвящена технологии консервации археологических памятников. (Так, даже в работах Н.М. Булатова больше внимания уделяется тех­нике закрепления каменных кладок, нежели организации экспози­ции и внутренней структуры музея.) Вместе с тем, проанализирован­ный нами комплекс литературы дает представление о развитии про­цесса музеефикации памятников археологии, идеях, возникавших на этом пути.

Раздел 1. ИСТОРИЯ МУЗЕЕФИКАЦИИ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ

В РОССИИ (1-я пол. XIX в. — начало 1980-х гг.)

История музеефикации археологических объектов обусловлена всей историей археологии, музейного дела и охраны памятников.

Хронология му­зеефикации археологических памятников в России:

1-й период (2-я четверть XIX в.-2-я пол. 1920-х г.) — начало про­ведения археологических исследований, появление первых архео­логических музеев, осознание необходимости охраны памятников археологии;

2-й период (конец 1920-х гг.-1948 г.) — расширение археологи­ческих исследований, создание законодательной базы по охране археологических памятников, огосударствление музеев и коллек­ций;

3-й период (1948-начало 1980-х гг.) — разработка законодатель­ных основ для создания музеев-заповедников, организация и на­чало деятельности первых музеев такого типа, накопление опыта их деятельности;

4-й период (начало 1980-х гг.- настоящее время) — изменение социокультурной ситуации в России, появление новых направле­ний в музейной деятельности страны.

2. Археологический памятник как феномен культуры: его восприятие, первые проекты музеефикации

Интерес к археологическим памятникам со стороны русской на­учной общественности возник еще в начале XVIII в. Этот интерес был частью политики реформ во всех сферах жизни России, проводимой Петром I. В археологической литературе есть упоминания о существовании еще во 2-й половине XVII в. в России своеобразной инструкции для проведения раскопок42. Однако первые попытки выявления, научного описания и систематизации памятни­ков археологии относятся ко 2-й четверти XVIII в. и связаны с име­нем В.Н. Татищева. Именно в его «Истории Российской» впервые встречается подробное описание некоторых памятников археологии России. В.Н. Татищеву принадлежит идея составления анкеты для местных чиновников и геодезистов, где со­держались сведения об археологических памятниках на территории той или иной губернии.

Впрочем, раскопок на территории России во второй половине XVIII века не проводилось. Часть образованной публики интересо­валась в основном зарубежными исследованиями. Примечательно, что в 1780-е гг. Е.Р. Дашкова (путешествовавшая тогда по Италии) заметила неаполитанскому королю: «Однажды я позволила сказать их величествам, что следовало бы утроить количество рабочих, про­изводивших раскопки в Помпее, и когда она будет совершенно очи­щена от пепла, поставить на места всю мебель и утварь и приставить стражу к этим сокровищам, а затем объявить по всей Европе, что за известную плату можно видеть подлинную картину обычаев, утва­ри, жизни обитателей старинного города, сохранившегося в непри­косновенности, вплоть до объявлений на домах; я полагала, что этим расходы вернутся сторицей, так как со всего света стекутся знато­ки, любители и просто зеваки, чтобы полюбоваться картиною, так сказать, говорящею, какую не могло бы заменить ни одно описание; можно было бы видеть прямо, как люди жили; а король этим сделал бы просто нечто волшебное, вырвав из рук времени и забвения жи­вую картину столь далекой действительности»43.

В дореволюционной России предпринимались попытки сохра­нения и экспонирования археологических комплексов (городищ, могильников), однако речи о создании музеев, которые можно было бы назвать «археологическими музеями-заповедниками», не шло. Первенство в деле сохранения и экспонирования памятников ар­хеологии принадлежит исследователям, изучавшим античные па­мятники Северного Причерноморья44. Именно в 1-й четв. XIX в. организуются музеи в Феодосии, Одессе и Керчи45. Чиновник В.В. Капнист в 1820 г совершил поездку в Крым для исследования состояния греческих памятников архитектуры46. Причем, в письме по итогам его по­ездки президент Петербургской АН С.С. Уваров отметил: «От Гре­ческой архитектуры, кроме фундаментов ничего более не оста­лось… Сии фундаменты, свидетельствующие об огромном древнем строении, должны быть сохранены и опи­саны…»47. В 1823 г., А.И. Стемпковский составляет за­писку о необходимости сохранения и изучения памятников архи­тектуры и археологии Юга России и о создании археологических музеев в этом регионе48.

Позже с расширением археологических исследований на юге России создаются первые археологические музеи. Территории рас­копок становятся объектом музейного показа (хотя, безусловно, не существовало ни методик консервации археологических остатков, ни создания продуманных экспозиций под открытым небом). Из наиболее ярких примеров можно было бы привести Херсонес Тав­рический49, древности Пантикапея50. Подчас территория раскопок являлась единственной более или менее постоянной частью музея51.

Однако чаще приходилось ограничиваться лишь ремонтом и охраной крупных археологических комплексов. На Керченском полуострове в 1865 г. были проведены работы по частич­ной реконструкции Царского кургана: был расширен и обложен буто­вым камнем раскоп, ведущий в курган, восстановлена вершина, пост­радавшая из-за грабительских раскопок, реставрирована верхняя часть свода галереи, вход в погребальную камеру и мозаичный пол. Кроме того, тогда же при кургане строится караульный домик со сторожем62.

Сложнее дело обстояло с памятниками раннего и позднего сред­невековья, располагавшимися в Средней полосе России, Сибири. С одной стороны, эти остатки старины являлись частью обыденной жизни населения Российской империи, с другой — утратив свое пер­воначальное значение, они постепенно приобретали совершенно иное качество. Следует помнить также и о том, что сохранность памятни­ка археологии прямо зависит от отношения к нему общества.

Чем же был и есть памятник археологии для общества XIX века? Прежде всего, неоднородность русского общества отразилась и на отношении представителей различных его слоев к памятникам древ­ности. Проанализировав группу литературы (к сожалению, весьма немногочисленную), можно выделить следующие моменты:

1) Памятник археологии воспринимался как наследие предков,
требующее почитания и обережения;

2) Считался проклятым, либо волшебным местом, связанным с
«нечистой и неведомой силой»;

3) Функциональным элементом — межевым знаком, ориентиром;

4) Местом для добывания ценных вещей;

5) Курьезом, любопытным раритетом.

Для иллюстрации каждого положения приведем несколько примеров. В археологической литературе XIX века не раз встреча­ются упоминания о почитаемых среди местного населения архео­логических памятниках.

Так, существует весьма показательное описание каменного из­ваяния (судя по всему, половецкого происхождения), стоявшего на поляне у деревни Болваны Рославльского уезда Смоленской губер­нии. Изваяние было окружено небольшими камнями. О нем сооб­щается следующая легенда: «Это было давно», — говорят кресть­яне. — «Наша бабушка (как они называют это изваяние) пасла свое большое стадо овец и помогала многим людям. Но вот однажды проходит по этому месту какой-то святой муж и, увидев бабушку, праздно стоявшую среди бродящего стада, обратился к ней с просьбой о какой-то услуге, но бабушка отказалась услужить свя­тому и не захотела двинуться даже с места. «Будь же ты камнем, — сказал праведник. — И камнями станет все стадо твое!.. »и Коррес­пондент отмечает, что изваяние считается святыней жителями ок­рестных деревень, оно защищает посевы от градобитий, гроз и вся­ческих несчастий. Непочтительное отношение к статуе наказыва­ется. В1890 г. местный исторический музей направил ходатайство полицейским органам о доставке «бабушки» в музей, но «рославль ский исправник… донес, что… весьма возможно ожидать со сторо­ны крестьян деревни Болваны сопротивления, в случае отобрания у них этого изваяния…»54 В данном случае «музеефикация» этого памятника археологии прямо зависела от отношения к нему со сто­роны местных жителей.

Функциональное значение памятника археологии отнюдь не всегда связано с его подлинным историческим значением. Здесь мы воспользуемся сведениями, приведенными в работе Н.А. Кренке55. Согласно исследованиям автора, межевые документы XV-XVII вв. раскрывают значение курганов как межевых знаков, ориентиров. Наличие в курганах межевых ям в XVII в. лишний раз подтверж­дает значение могильной насыпи как знака-ориентира.

Курганы (или вообще древние захоронения), пещеры часто выс­тупают в качестве нечистых или заколдованных мест. Как прави­ло, с памятником связывается существование в его недрах несмет­ных сокровищ.

О том, что археологические памятники становились местом до­бычи ценностей, материала для переплавки существует большое количество свидетельств. Приведем некоторые из них.

Зачастую разграбление курганов носило организованный харак­тер56, либо черты «эпидемии курганомании», которая на короткое время охватывала целые деревни в связи с единичными находками ценных вещей57. А бережное отношение местных жителей к археологическим объектам иногда основывалось на нежелании потерять «запасной» источник существования58. Вместе с тем памятник археологии иногда продолжает функци­онировать по своему первоначальному назначению — как святи­лище, либо место захоронения. Из характерных примеров можно привести Камень Дыроватый — пещерное святилище на скалис­том берегу р. Чусовой в Пригородном районе Свердловской облас­ти. По мнению авторов исследований, святилище в этой пещере, расположенной в отвесной скале, начало функционировать в эпо­ху мезолита. Обряд состоял в стрельбе из лука в пещеру, располо­женную высоко над урезом воды в отвесной скале (внутри пещеры найдено более 20 000 наконечников каменных, костяных, бронзо­вых и железных стрел)59. Сама скала со стороны напоминает чело­веческое лицо с открытым ртом, что, возможно, послужило осно­ванием для ее «освящения». Судя по находкам, святилище функ­ционировало несколько тысячелетий и продолжает по сей день служить тем же целям — в грунте найдено большое количество дроби и малокалиберных пуль80. Другой пример касается Москов­ской области, где в 1970-е гг. раскопки курганов у д. Новленское выявили вторичное использование курганного могильника XII в.: захоронения в нем проводились и в XVIII в.61

Интересные сведения о восприятии курганов и городища в Нов­городской губернии содержатся в заметке М. Быстрова. В ней го­ворится, что, по мнению крестьян, курганы являются братскими могилами русских воинов, погибших «когда Литва приходила». Особо автор выделяет т.н. «Шум-гору» — курган, на котором еже­годно в Успенское заговенье служился молебен. По версии кресть­ян, когда-то на месте сопки стояла церковь, которая провалилась сквозь землю — после этого и появилась сопка62. Кроме того, по поверью, глухие могли излечиться, прислушавшись в определен­ный день к тому, что делалось в кургане. Однако даже столь ува­жительное отношение к курганам не мешало некоторым крестья­нам раскапывать их в поисках сокровищ63. В том же уезде суще­ствовало городище, носившее местное название «Городок», где в праздничные дни проходили гуляния64.

Любопытной проблемой является и интерпретация археологи­ческого памятника в народной среде. В этнографической литера­туре не раз отмечалось, что народ связывает все нашествия в Рос­сию либо с литовцами (поляками), либо с французами66. Таким об­разом, и археологические памятники (прежде всего, курганы), вроде бы, являются свидетельствами этих войн. Так трактовалась и Шум — гора, и курганы близ Микулина городища на реке Шоше66, так и поныне трактуются уже распаханные курганы у бывшего села Руднево, ныне вошедшего в черту Москвы67.

Исследователь А. А. Панченко на основе обширного этнографичес­кого материала, касавшегося древнерусских и славянских могильни­ков, сделал вывод о том, что народное восприятие этого типа археоло­гических памятников иллюстрирует процесс «постепенного измене­ния статуса могильника в крестьянской культуре; такой процесс уместно назвать «археологизацией» или «вторичным ритуальным ис­пользованием»68. Однако нельзя не отметить и такую закономерность: традиционное соотнесение памятника археологии не со «своей» куль­турой, как правило, воспитывало у местного населения довольно ин­дифферентное отношение к нему. (Увы, последствия такого отноше­ния археологи и музейные работники ощущают до сих пор).

Несколько иным было отношение к памятникам у представителей дворянской знати. Для многих из них памятник являлся курьезом, чем-то средним между усадебным гротом и «китайским» павильоном. Прежде всего, это отношение выразилось в планировке ландшафтных парков. Можно привести несколько наиболее характерных примеров использования археологических остатков. Это, например, Царицы­но, где в парке сохранились курганы вятичей. Они были включены в парковую систему — между ними размещались белокаменные ста­туи69. Не исключено также, что некоторые царицынские курганы имеют более позднее происхождение (возможно, XVIII века) — в них вообще отсутствуют какие-либо следы погребений70. Насыпной кур­ган мы можем увидеть и в Дубровицах, и на территории парка музея-заповедника «Горки Ленинские», где помимо подлинной курганной группы также существуют, видимо, насыпные курганы, отличающи­еся высотой и диаметром от своих более ранних «собратьев» (71).

Из других типов археологических памятников можно отметить половецкие изваяния, располагавшиеся в парках усадеб наряду с античными статуями. Судя по всему, они рассматривались вла­дельцами усадеб как средство подчеркнуть свою неординарность, или, быть может, чудачество. В Подмосковье известны как мини­мум три факта использования «половецких баб» как части пар­кового ансамбля. Это имение Нарышкиных в Кунцеве, усадьба СП. Румянцева в с. Зенино, усадьба «Абрамцево» (в последней, видимо, каменные бабы появились несколько позже — в конце XIX-нач.ХХ вв.).

На фоне такой социокультурной ситуации ведутся археологичес­кие исследования в России. Параллельно с античными памятника­ми в 1-й половине XIX в. изучаются и средневековые городища, кур­ганы. Последние исследования не носят такого массового характера (что отчасти объясняется отсутствием средств у органи­заторов этих работ). Но в 1820-е — 1850-е гг. интерес к отечествен­ным древностям повышается72. Правда, в основном это касается раз­вития русской этнографии и истории русского искусства.

Неслучайно поэтому, видимо, первый (и единственный из извес­тных нам) проект «музея под открытым небом», выдвинутый в XIX в., был связан именно с попыткой сохранить архитектурное и архе­ологическое (вещественное) наследие Волжской Болгарии. Речь идет о плане учреждения «археологического музеума в Болrape», разра­ботанном в 1869 г. членом Псковского губернского статистического комитета К.Г. Евлентьевым73. Ввиду уникальности этого проекта для русской исторической науки, остановимся на нем подробнее.

Автор отмечает, что «учреждение просвещенного надзора за целос­тью развалин» является главным условием их сохранности. Проводя параллель с Помпеями, автор проекта пишет: «Сокровища классичес­кой Помпеи… сгруппированы в публичном музеуме, в Неаполе; сокро­вища же русской Помпеи (имеется в виду Булгарское городище — А.М.), тоже рисующие оживленную картину древнебулгарского горо­да до мельчайших подробностей, исчезают от времени и расхищаются профанами»74.

Интересно, что К.Г. Евлентьев разделил археологическую и ар­хитектурную части будущего заповедника: т.н. «наружный город» (развалины культовых сооружений) и «подземный» город (т.е. не­посредственно археологические памятники)75. Впрочем, в «подзем­ный город» автор не включил остатки булгарских построек, но лишь «разнообразные предметы татарско-булгарской промышлен­ности». И это естественно, ведь крупных археологических иссле­дований на территории городища в те годы не проводилось и пред­ставление о памятнике у многих археологов формировалось на ос­нове случайных находок или же, в лучшем случае, летописных сведений о Булгаре.

Организационно проектируемый музей строился следующим обра­зом. Смотрителем развалин мог назначаться священник села Болгары. Его директором мог назначаться либо один из профессоров Казанского университета, либо смотритель Спасских училищ. Археологические ра­боты в целях экономии могли производиться силами местных крестьян, свободных от сельскохозяйственных занятий или учеников училищ Спасского уезда76. Сам музей мог помещаться в специально снятой для него избе.

Предполагалось, что музей будет организован либо за счет пра­вительственной субсидии, либо на средства научного общества, либо на средства, данные татарскими купцами. Автор проекта учел даже социальное значение болгарских остатков: «Развали­ны Булгара считаются у магометан наших местом священным, куда они, со всего востока, идут на поклонение толпою… Из все­го этого… можно будет извлечь законным путем материальные средства на содержание древлехранилища»77. Дальнейшие же по­ступления должны были производиться за счет входной платы и денег, вырученных от продажи не очень ценных археологичес­ких находок.

Интересно, что автору проекта Болгарский музей виделся как не­кий научный центр, где проходили бы исследования по истории восто­ка России. Проект был представлен на I Археологическом съезде в Москве, однако продолжения так и не получил.

Важно отметить, что методики археологических исследований, использовавшиеся в XIX в., не позволяли произвести восстановление памятника78. Например, столь популярная у ряда исследовате­лей «траншейная» археология не могла дать полного представле­ния о раскопанном памятнике (напомним, что именно по этой ме­тодике начинались раскопки на Недвиговском городище (Танаис), что впоследствии несколько осложнило интерпретацию некоторых объектов на территории городища), полевая документация также зачастую либо вообще отсутствовала, либо являлась простой «от­пиской».

С развитием методики раскопок меняется и отношение к памят­нику. Опытный исследователь древностей А.А. Спицын од­ним из первых обратился к проблеме разработки новой методики исследований: «Раскопка должна быть столь осмотрительна и точ­на, чтобы по отчету можно было изготовить модель памятника, если не восстановить его»79. Также, автор отстаивал идею сохранения и восстановления раскопанного памятника, считая, что эти меры позволят сохранить его как напоминание о прошлом: «Одни ис­следователи преднамеренно не засыпают курганов, чтобы не ввес­ти в заблуждение новых исследователей, другие приводят их по­чти в прежний вид, желая, чтобы они оставались по-прежнему па­мятниками старины. И та, и другая точка зрения имеет основания, но мы стоим охотнее на второй»80.

Однако методик сохранения раскопанных объектов не существо­вало. Так, А.А. Спицын заметил, что «остатки жилищ и сооруже­ний, обнаруженные исследователем, почти всегда обречены на уничтожение, так как нет никаких способов сберечь находящийся в них строительный материал… Лучшее средство сберечь раскопан­ные остатки города или здания — вновь прикрыть их землею»81.

Тем не менее, площадь раскопок на некоторых историко-куль­турных комплексах Причерноморья в конце XIX — начале XX в. включается в экскурсионные маршруты.

Успех деятельности экспозиций под откры­тым небом в Причерноморье связан с популярностью этих мест у туристов. Не менее интересный в археологическом отно­шении Танаис, раскапывавшийся в 1850-х гг. П.М. Леонтьевым, не привлекал такого внимания в силу своей удаленности от мест «мас­сового отдыха». Напомним, что о важном историческом значении Танаиса как самого северного форпоста греческой колонизации пи­сал еще в 1823 г. И.А. Стемпковский82. Можно предположить, что по этой же причине не удалась организация музея в Булгаре.

Нельзя не отметить, что даже известные и довольно хорошо со­хранившиеся памятники (например, Херсонес) не стали полноцен­ными музеями по той причине, что они рассматривались лишь как место проведения раскопок. Причем, основное внимание уделялось вещам; сооружения и постройки (как античные, так и средневеко­вые), предоставленные сами себе, разрушались83.

2-я половина XIX в. характеризуется повышением интереса к средневековым археологическим памятникам. В 1896 году вы­ходит в свет книга Н.Е. Бранденбурга «Старая Ладога», где под­водятся итоги почти десятилетних раскопок этого памятника84. Особенностью упомянутого издания стало стремление автора рас­смотреть историю Старой Ладоги в комплексе, привлекая для этой цели различные источники (письменные, вещественные, изобразительные). Интересен подход автора к архео­логическим исследованиям. Н.Е. Бранденбург предполагал, что на основе полученных в результате раскопок данных возможна частичная реставрация крепости Старой Ладоги (что и произош­ло в 1970-е гг.). Проводятся исследования на территории Булгарского городища (наиболее крупные раскопки на этом памят­нике относятся к 1877, 1887, 1892 гг.)85. В 1913-1916 гг. иссле­дования на городище ведутся каждый сезон. Территория городища переходит в ведение Казанского общества Археологии, истории и этнографии, которое ведет раскопки и ремонтные ра­боты на архитектурных памятниках. Обследуются остатки сред­невековых укреплений русских городов86. Благодаря инициати­ве членов губернских ученых комиссий организуется ряд мест­ных археологических музеев87.

Наряду с этими положительными фактами нельзя не отметить, что инициатива создания музеев принадлежала в основном част­ным лицам, не существовало ни единого органа музейного управ­ления, ни системы охраны памятников.

Отсутствие закона об охране памятников стало одной из при­чин постепенной утраты археологического наследия. Председа­тель Археологической Комиссии А.А. Бобринский в 1909 г. по­пытался решить вопрос о сохранении археологических памятни­ков на частных землях, внеся в Государственную Думу проект положения, суть которого сводилась к следующему: признать за курганами, городищами и т.п. право земли общественной, даже если эти памятники расположены на частных земельных владе­ниях. Вследствие этого А.А. Бобринский предложил разрешать раскопки на этих землях только в соответствии с Высочайшим повелением от 11 марта 1889 г. (т.е. на основании разрешения Им­ператорской археологической комиссии), заметив, однако, что «это касается только недр земли и нисколько не мешает собствен­никам эксплуатировать наружную поверхность курганов для своих нужд»88. Закон же об охране памятников существовал лишь в виде проекта89.

Конечно, археологические музеи в своей деятельности шли в русле общих музейных тенденций того времени. Господство на­правления, вошедшего в литературу под названием «историко-бытового»90, обусловило повышенный интерес создателей музеев к вещам, археологическим находкам. Недвижимые археологичес­кие памятники выпадали из сферы деятельности большинства ар­хеологических музеев. Такое положение наблюдалось и в начале XX в. Лишь после политических событий 1917-1918 гг., когда ста­ли оформляться черты государственной политики (именно поли­тики!) в области музейного дела, можно говорить об изменении си­туации и начале нового периода в музейном деле вообще, и в деле музеефикации памятников археологии, в частности.

Недвижимые памятники археологии в 1920-е гг. становятся (на­ряду с дворцами, усадьбами и пр.) частью исторического наследия, стоящей под охраной государственных органов. Безусловно, эта иде­альная схема чаще всего не «срабатывала», однако само наличие го­сударственной системы охраны памятников уже показательно.

На отдельных примерах отношения к памятникам археологии мы видим, что проблема их охраны тесно соприкасается с пробле­мой создания археологических заповедников. Особенно ярко эта взаимосвязь проявилась в годы индустриализации, когда разви­тие экономики поставило под угрозу существование археологичес­ких памятников. Процесс этот был весьма опасен и для остальных составных частей историко-культурного насле­дия. Нельзя не назвать и другую причину, подготовившую почву для создания и деятельности археологических заповедников: это подъем краеведческого и музейного движения в СССР. В январе 1924 г. ВЦИК и СНК РСФСР принимают декрет «Об уче­те и охране памятников искусства, старины и природы». В нем уде­лено внимание и памятникам археологии — декларируется положе­ние об установлении «достаточных мер к охране археологических памятников… с тем, чтобы не производились никакие действия, раз­рушающие целость означенных памятников»91. В июле того же года Президиум ВЦИКа утверждает «Инструкцию об учете и охране па­мятников искусства, старины и природы», где контроль за сохране­нием археологических объектов возлагается на соответствующие отделы при местных исполкомах. На представителей губмузеев и со­трудников государственных музеев возложены также обязанности по определению значения археологических остатков с целью их по­становки на охрану92. Примечательно, что в этой инструкции запре­щалось использовать археологические памятники в качестве строи­тельного материала и распахивать их. Для полевых памятников ус­танавливалась «охранная полоса» шириной не менее одной сажени в зависимости от размера и значения памятника98.

Естественно, первые попытки создания археологических заповед­ников в 1920-е годы касались в основном античных памятников. При­чин тут несколько: это традиционно привлекательное месторасполо­жение, большой опыт исследовательской и музейной деятельности, наконец, благоприятные природные условия, способствующие сохра­нению памятников под открытым небом, достаточно развитая дорож­ная сеть. Заметим, что большая часть этих причин «идет» еще из XIX в. Так, в 1926 принимается решение об организации археологического заповедника на территории городища Ольвия (Очаковский район Ни­колаевской обл.)94, создается музей-заповедник на месте Херсонеса95.

В феврале 1925 г. утверждается «Список научных, художе­ственных и других учреждений, находящихся в ведении Главна-уки». Среди них — Херсонесский музей с местом раскопок и Ис­торическим музеем в Керчи с местом раскопок (как отделение Херсонесского музея)96. В сентябре того же года к этому списку добавлен Центральный музей Тавриды97. В России идет активная популяризация памятников археологии: в 1926 г. выходит ряд путеводителей по древностям Крыма98. Суще­ствовали экскурсионные программы по экспозициям под открытым небом. Например, на Херсонесе Таврическом проводились как обзор­ные, так и специализированные экскурсии, посвященные какой-либо теме, были разработаны различные экскурсионные маршруты99. Не остается в стороне и средняя полоса России: в 1927 г. выходит путево­дитель выставки по материалам археологических раскопок в Старой Рязани100, идет популяризация архитектурно-археологических па­мятников Булгара101. В середине 1920-х годов Музейный отдел Глав-науки начал разрабатывать план по созданию на территории городи­ща Старая Рязань археологического заповедника.

Всего же по состоянию на 6 апреля 1928 г. на балансе Главнауки числилось три музея, где экспонировались археологические объекты:

«… 157. Государственный Центральный музей Тавриды с местом раскопок и археологических памятников Судака, г. Симферополь;

158. Государственный Херсонесский музей с местом раскопок. Херсонес;

159. Государственный историко-археологический музей в
Керчи с местом раскопок. Керчь, ул. Свердлова, б"102.

Кроме того, в составе Бахчисарайского музея находились 2 археоло­
гических памятника — Чуфут-Кале и Мангуп-Кале. В средней полосе России на месте Булгарског,о городища существовал «Музей Спасского кантона» (село Булгары).

В 1929 г. музейная сеть претерпевает некоторые изменения. В системе Главнауки остаются музей Тавриды, Херсонесский и Кер­ченский музеи, музей Спасского кантона. Организуется филиал («отделение») ГИМа в Судаке103.

Однако происшедшие в стране изменения не всегда положитель­но сказывались на состоянии музейного дела. Так, в 1923 г. пре­кращает свое существование Московское археологическое общество (один из главных центров музейного дела дореволюционной Рос сии). Прекращаются консервационные работы на Булгарском го­родище, проводившиеся Казанским обществом археологии, исто­рии и этнографии. В1923 г. Общество передает городище в ведение губернского подотдела по охране памятников104.

Вместе с тем экономическое развитие страны (развитие дорож­ной сети, массовое строительство) поставило памятники археоло­гии в угрожающее положение. Так, в обстоятельной работе105 А.А. Миллер выделил несколько причин разрушения археологических памятников, среди которых упоминались и несогласованность стро­ительных организаций и органов охраны памятников, низкоква­лифицированное проведение раскопок и невежество определенной части населения. Кстати, в этой же статье дается характерное опи­сание состояния Недвиговского городища (Танаиса), где местным населением еще с конца прошлого века велась добыча белого кам­ня: «В революционное время этот процесс не только не приостано­вился, но то, что пришлось видеть в 1927 и 1928 году, превосходит даже прежние работы недвиговских казаков. На городище во мно­гих местах были прорыты довольно глубокие траншеи для добычи камня…»106. Несмотря на уже упоминавшийся декрет 1924 г., по­добные факты были не единичными и к середине 1930-х гг. участи научной общественности они вызывают тревогу.

Законодательную поддержку пока еще не оформленная идея создания археологических музеев-заповедников получила в 1934 г., когда принимается Постановление ВЦИК и СНК СССР «Об ох­ране археологических памятников », где предлагалось представить на утверждение ВЦИКа «список комплексных археологических памятников, имеющих крупное научное значение, которые долж­ны быть признаны археологическими заповедниками »107. В октябре 1935 г. к утвержденному в марте того же года списку памятни­ков архитектуры, подлежащих государственной охране, добави­лись памятники археологии в количестве 114 единиц108.

Как видим, речь здесь идет пока лишь об «инвентаризации» па­мятников. Это естественно, так как в 1920-30-е гг. советская архе­ологическая наука делала первые шаги в освоении новых направ­лений исследований. Так, например, в статье с многообещающим названием « Об организации города- музея в Новгороде » ш почти ни­чего не говорится о сохранении археологического наследия этого города по той причине, что крупномасштабных исследований тог­да там еще не проводилось.

Логическим продолжением (после утверждения списка памят­ников) должно было бы стать создание на их базе либо археологи­ческих заказников, либо заповедников. Но здесь необходимо учи­тывать и ту ситуацию, в которой оказались советские музеи в кон­це 1920-1930-е гг., когда музей мыслился лишь как центр массовой пропаганды.

К этому следует добавить и весьма слабое развитие идеи музеев под открытым небом вообще. Концепция подобного типа музеев на­чала складываться еще в середине XIX в., когда постепенно музей­ные работники стали приходить к мысли о том, что музеем может быть не только здание, но и окружающая его природа, историчес­кие строения и т.п. В 1931 г. появляется важный документ (извес­тный под названием «Афинская хартия»), который «фиксирует» новый взгляд на памятник истории и культуры как комплекс, где исторически сложившееся окружение не менее ценно, чем сам па­мятник110. Наиболее полно этим положениям отвечал музей под открытым небом. Именно в нем стало возможным некое моделиро­вание прошлого, погружение в историю. Отметим, что в Европе в первой трети XX в. существовало более 200 скансенов, в том числе, имевших в своем составе археологические памятники или их ре­конструкции111. Экспозиции под открытым небом с использовани­ем материалов археологических раскопок создавались и в Швей­царии (г. Шененверд) еще в 1890 году, и в Германии в 1909 году. В 1920-х-1930-х гг. продолжались работы по организации экспози­ций в Италии, где (кроме уже существовавших музеев на месте Помпеи и др.) начал создаваться музей на месте раскопок римско­го города Аугуста Раурика112, проводились раскопки в Риме.

Впрочем, О.Н. Бадер сообщил о том, что в 1941 г. им был разра­ботан проект музеефикации Мамонова городища — памятника средневековой археологии, располагавшегося на территории ЦПКиО г. Москвы113. Однако никаких конкретных документаль­ных свидетельств этого не сохранилось.

Естественно, в годы Великой Отечественной войны развитие советской музейной сети приостановилось.

Итак, достаточно четко выделяются хронологические рамки 1-го и 2-го периодов в истории музеефикации памятников археоло­гии. Их обоснованием служат прежде всего конкретные истори­ческие факты, касающиеся создания и функционирования тех или иных музеев. Безусловно, наличие проектов организации музеев (проекты Вихмана, Аделунга, Евлентьева и ряд других) свидетель­ствует о готовности определенной части общества предложить новые формы музейной деятельности, однако отсутствие возмож­ностей по реализации этих проектов сводят усилия их творцов практически к нулю114. Давние идеи возрождаются и обретают реальные формы через много лет в зачастую в кардинально изме­нившейся ситуации. «Старые» проекты пересматриваются с уче­том новых реалий, либо используются просто как «материалы к истории» того или иного музея — не более того.

1920-е годы (несмотря на свою противоречивость) ознаменова­лись редким для нашей страны объединением усилий научной об­щественности и государственных органов в деле охраны культур ного наследия. Примечательно, что общественная инициатива вполне принималась чиновниками — все наиболее важные зако­нодательные акты по вопросам культуры в 1920-е гг., принятые СНК и ВЦИКом, готовились известными искусствоведами, архео­логами, историками (А.Н. Бенуа, И.Э. Грабарем, А.А. Миллером, П.П. Покрышкиным, В.А. Городцовым, Г.А. Малицким и многи­ми другими). К сожалению, этот период длится недолго. В конце 1920-х-начале 1930-х гг. государство постепенно переходит к по­литике «мелочной опеки» музеев. Ряд законодательных актов (на­пример, Постановление 1934 г. «Об охране археологических памят­ников») появляются скорее по инерции и получают реальное про­должение лишь в 1950-е-1960-е гг.

3. Создание первых археологических музеев-заповедников в России

Послевоенные годы являются особым временем для развития рос­сийского музейного дела и охраны памятников. В этот период пред­стояло осмыслить те огромные культурные потери, понесенные в войне, изменение общей социокультурной ситуации. К этому же времени относится и официальная кампания по укреплению патри­отизма, развернутая в 1948-1949 гг. Такой «симбиоз» политических и культурных причин способствовал появлению целого комплекса документов: Постановления СМ от 14 октября 1948 г. «О мерах улуч­шения охраны памятников» и «Положения об охране памятников культуры». Нельзя не отметить, что данное Постановление базиро­валось на некоторых положениях декрета 1924 г.

Вместе с тем, именно в 1948 г. появилась законодательная воз­можность объявлять заповедниками «памятники культуры комп­лексного характера, имеющие особое научное, историческое или художественное значение» Пб. Первые музеи-заповедники создают­ся в 1958 г. на базе историко-архитектурных комплексов116. В По­становлении 1948 г. содержалось разрешение на создание при Ака­демии наук научно-методического совета по охране памятников культуры. Такой Совет был создан позже и стал одним из важных консультативных органов при организации новых музеев (в том числе и археологических заповедников). Также в Постановлении указывалось на необходимость разработки инструкции о порядке учета, регистрации и содержания археологических и исторических

памятников. По сути работа над регистрацией археологических памятников, проводившаяся в 1930-х гг., начинается заново.

К этому же периоду относится введение в научный оборот термина «музеефикация». Он утвердился в музееведческой науке после Вели­кой Отечественной войны в период широкомасштабных работ по рес­таврации историко-культурного наследия и последующей организа­ции музеев-заповедников. В те годы этот термин применялся в основ­ном по отношению к памятникам архитектуры и подразумевал реставрацию и приспособление памятника под музейные нужды.

В археологической науке также происходят изменения, касаю­щиеся, прежде всего, древнерусских памятников. Начинаются круп­номасштабные работы по изучению культурного слоя в Новгороде, Пскове, Москве. Именно в это время можно говорить о начале го­родской средневековой археологии. Возрождается экспедиционная деятельность вне городов.

Но нельзя не отметить такой парадокс: расширение и увеличе­ние объемов археологических работ в послевоенное время не спо­собствовало сохранению памятников археологии. Методика раско­пок, например, древнерусских памятников не позволяла произве­сти их последующее восстановление. И если в 1910 г. А.А. Спицын ратовал за восстановление раскопанных курганов, тов1951г.Д.А. Авдусин рисовал такую «методически правильную» картину окон­чания раскопок: «После раскопок от насыпи кургана не остается ничего, кроме груд выброшенной земли, кольцом окружающей площадку раскопанного кургана, представляющую собой древнюю поверхность, на которой он был насыпан»117.

Первые примеры создания археологических музеев-заповедни­ков приходятся на начало 1960-х годов. Назвать этот период бла­гоприятным для дела сохранения археологического наследия вряд ли можно. Интенсивное строительство, сельскохозяйственная деятельность вновь (как и в 1930-х гг.) заставили вспомнить о не­обходимости охраны памятников. Даже в официальных докумен­тах того времени обрисована довольно тревожная картина. Так, в Постановлении СМ РСФСР от 30 августа I960 г. «О дальнейшем улучшении дела охраны памятников культуры в РСФСР» отме­чалось, что многие памятники культуры (в том числе и археоло­гические) находятся в запущенном состоянии, средства, выделен­ные для их ремонта и реставрации зачастую расходуются не по назначению. Констатировано, что за несколько лет (2-я пол. 1950- х гг.) «имели место разрушения памятников археологии и архи­тектуры в Краснодарском и Ставропольском краях, Калужской, Рязанской, Сталинградской и других областях»118. В числе пер­воочередных мероприятий по улучшению содержания памятни­ков культуры в 1960-1965 гг. планировалось «провести научное исследование археологических памятников, длительная сохран­ность которых не может быть обеспечена. Установить на памят­никах щиты с объяснением значения этих памятников… Устано­вить вокруг памятников охранные зоны, в пределах которых не могут допускаться работы, причиняющие ущерб памятникам»11в.

Примечательно, что в это же время происходят изменения в об­ласти понимания задач реставрации памятников культуры. В 1964 г. под эгидой ЮНЕСКО принимается «Венецианская хартия», где дается расширенное понятие исторического памятника, который определяется как «произведение или среда, носящие характерные признаки определенной цивилизации, особого пути развития или исторического события»120. Влияние положений хартии на мента­литет российских реставраторов ощущается до сих пор. Тогда же советская реставрационная школа восприняла основные положе­ния Хартии: приоритет консервации памятника перед реставраци­ей, необходимость по-новому осмыслить роль памятника как «жи­вой» части культурного наследия, неотделимость памятника и ис­торически сложившейся среды, окружающей его.

Описывая состояние дела охраны памятников археологии в 1960-е гг. нельзя не упомянуть и правительственные меры по орга­низации туристической деятельности. В 1966 г. принимается По­становление СМ РСФСР «О состоянии и мерах улучшения охраны памятников истории и культуры в РСФСР». Данный документ был направлен прежде всего на развитие туристических маршрутов. Отражением подобных стремлений стало приложение (« Перечень ») к Постановлению, где устанавливалась очередность проведения ре­монтных работ на памятниках истории и культуры, находящихся на основных туристических маршрутах. Среди прочего в «Переч­не» упоминались и работы по музеефикации в 1966-1967 гг. сред­невековых археологических памятников Новгорода, Смоленска121, а в 1967-1970 гг. и погребального комплекса в г. Орджоникидзе122.

В этих условиях в конце 1960-х — начале 1970-х гг. начинает свою деятельность целый ряд музеев-заповедников, имеющих в своем со­ставе музеефицированные археологические памятники и объекты, принимается ряд решений об организации археологических музеев: 1961 г. — организуется и начинает функционировать первый ар­хеологический музей-заповедник «Танаис»123;

1967 г. — начинаются работы по подготовке к показу остатков палеолитической постройки в Костенках124;

1968 г. — издается Постановление Совета министров РСФСР «О создании на базе Псковского историко-художественного музея и памятников истории и культуры г. Пскова и его окрестнос­тей Псковского историко-архитектурного музея-заповедни­ка125 и Постановление СМ РСФСР об организации на террито­рии городища Старая Рязань археологического заповедника126; на базе общественного краеведческого музея создается музей «Беломорские петроглифы» (г. Беломорск, Карелия). 1969 г. — территория Булгарского городища, а также городищ Биляр и Сувар объявляется заповедником, в том же году при­нимается решение о музеефикации городища Селитренное (Астраханская обл.)127. Появляется первая работа, посвящен­ная музеефикации памятников археологии128.

1971 г. — основан Староладожский историко-археологический и ар­хитектурный музей-заповедник (в 1984 г. включен в список музеев республиканского значения).

1977 г. — создан музей на месте античного памятника Горгиппия (Анапа) (VI в. до н.э. — III в. н.э.). Чуть позже на памятнике начинаются долговременные консервационные работы а сам заповедник расширяется -— кроме античного городища в его состав входит средневековая Турецкая крепость. Кратко мы остановимся на двух первых археологических музе­ях, где археологические объекты были музеефицированы in situ. Опыт их работы, несомненно, оказал влияние на деятельность дру­гих археологических музеев, созданных в более поздний период.

Первым действующим археологическим музеем-заповедником в России стал «Танаис», организованный в 1961 г. на базе раско­пок, проводившихся с 1955 г. Нижне-Донской экспедицией, на Танаисе-Недвиговском городище. Танаис, основанный в III в. до н.э., являлся самой северной точкой греческой колонизации. Уни­кальность этого города — в его пограничном положении между гре­ческой ойкуменой и «варварской» культурой.

При музеефикации древнего Танаиса организаторы преследова­ли следующие цели: 1) создание экспозиции под открытым небом; 2) выставка находок, найденных во время раскопок; 3) создание базы работы экспедиции и хранения экспонатов; 4) пропаганда са­мого памятника, археологических и исторических знаний129.

При организации экспозиции возник основной вопрос: какой пе­риод истории Танаиса наиболее предпочтителен для показа. Орга­низаторы музея столкнулись здесь с проблемой, характерной для многослойных памятников — как сочетать в экспозиции поздние и древние культурные слои, ведь раскрытие и показ более древних напластований возможны за счет уничтожения более поздних. Про­блема была решена следующим образом: основная часть экспози­ции представляла собой остатки Танаиса III в.-I в. до н.э., другая часть — постройки II — IV в. н.э.

Экспозиционное пространство решено в виде отдельных закон­сервированных раскопов. Организаторы музея не пошли на показ полностью открытого города (как, например, в Помпеях). Это впол­не объяснимо: организаторы не планировали проведение экскур­сий непосредственно на танаисских улицах. Посетители должны были осматривать памятники с борта раскопа. При таком способе показа памятники не подвергаются разрушению.

Состав экспозиции разнообразен: экспонируется часть городс­кой стены, участок крепостного рва, отдельные дворы и части улиц. Нужно отметить, что компактность расположения музеефицированных раскопов позволяет воссоздать довольно цельную картину города.

Интересно, подход к использованию реконструкций в музее в разные годы был различным. Первоначально в подлинную экспозицию была включена рекон­струкция хозяйственной постройки III в. н.э., остатки которой были обнаружены у крепостной стены. В этой постройке предпо­лагалось восстановить интерьер: хлебопекарную печь, ручную мельницу, амфоры с зерном130.

Однако с годами взгляды на использование реконструкции в музее-заповеднике несколько изменились. Было признано, что наиболее оптимальным является проведение на памятнике толь­ко консервационных работ; в крайнем случае — частичной рес­таврации. Реставрация с элементами реконструкции пригнана не­приемлемой131.

Вместе с тем, в экспозицию вошли макеты строений, выполнен­ные как в натуральную величину, так и в масштабе 1:10. Так, на­пример, созданы макеты крепостных башен Танаиса и макет хи­жины, выполненный по итогам раскопок Подазовского городища. Причем, эти макеты расположены вне раскопов и носят скорее вспо­могательный характер. Кроме того, было признано возможным размещение графических реконструкций непосредственно у раско­пов или в стационарной экспозиции.

Отметим несколько основных моментов, характерных для ны­нешней экспозиции «Танаиса»:

— раскрытие и показ городища относительно небольшими участ­ками;

— открытый способ показа всех объектов;

— использование макетов и реконструкций вне экспозиции.
Решение о создании другого музея на базе раскопок палеолити­
ческих стоянок в Костенках было принято в 1959 г. Музеефика-
ции подлежал один археологический объект — остатки жилища
из костей мамонтов. Объект в силу своей сохранности интересен
как источник по истории каменного века. Кроме того, его располо­жение позволило организовать экспозицию в центре села.

Однако лишь в начале 1970-х гг. решение о создании музея на­чало реализовываться. Первоначальный проект предусматривал показ палеолитического жилища из костей мамонтов, участка рас­копа с различными культурными напластованиями (их планиро­валось показывать зачищенными на разных уровнях) и геологический разрез верхне-червертичных отложений132. Проект не был пол­ностью реализован.

На сегодняшний день экспозиция музея в Костенках включает в себя музеефицированный in situ раскоп с остатками жилища из костей ма­монта и вскрытыми хозяйственными ямами. Раскоп экспонируется в специальном павильоне площадью 720 кв. м. Стенки раскопа закреп­лены бетоном, наверху расположены смотровые площадки. Одна из стенок раскопа частично раскрыта для показа геологического профи­ля. Основную же часть музея занимает экспозиция, где представлены археологические находки. В настоящее время готовится изменение экспозиции музея, что, впрочем, касается ее части, где экспонируются вещи (например, запланирован показ чучела мамонта).

Отметим особенности экспозиции в Костенках:

— показывается не комплекс памятников, но один памятник;

—открытый способ показа объекта в специальном павильоне;

—включение предметной экспозиции как части музеефицирован-
ного комплекса.

Возвращаясь к концу 1960-1970 гг., упомянем, что в Белорус­сии проводится поэтапная консервация древнерусского городища Берестье133, ведутся работы по консервации основания Варварской башни Китай-города в Москве.

В 1976 г. принимается «Закон СССР об охране и использовании памятников». Закон пришел на смену Постановлению 1948 г. и во многом повторил положения этого документа. В1979 г. общесоюз­ный Закон «дублируется» принятием «Закона РСФСР об охране и использовании памятников».

Таким образом, 1960-е-19 70-е гг. представляют собой определен­ный рубеж в развитии идей музеефикации памятников археологии. Практически в одно время (но с разным успехом) начались работы по музеефикации Довмонтова города, Булгарского городища, Та­наиса, Костенок. Именно тогда были разработаны основные мето­дики консервации археологических объектов, определились спо­собы их показа134. Однако нельзя не отметить, что не все постанов ления были выполнены. Так, например, прекратился процесс му-зеефикации Селитренного городища, долгое время не велись ника­кие работы по созданию охранных зон и разработке проекта музее-фикации Старорязанского городища (его музеефикация до сих пор не проведена). Не проводились также и запланированные в Поста­новлении СМ РСФСР от 1966 г. и работы по музеефикации архео­логических памятников Новгорода и Смоленска.

Анализ истории музеефикации археологических памятников показывает, что формирование отношения к памятникам археоло­гии как к части культурного наследия в России прошло довольно долгий путь. Этому способствовали не только внешние факторы (войны, революции), влияющие на сохранность привычной среды обитания (и включенные в нее памятники археологии), но и посте­пенное внутреннее осознание необходимости сохранения этих па­мятников как напоминания о прошлом.

Можно говорить о формировании у населения страны к 1950-м гг. взгляда на археологические памятники как на часть культурного на­следия, требующую охраны. Во многом благодаря такой «культурной подготовленности» стала возможной успешная деятельность первых археологических музеев, в состав которых вошли экспозиции под от­крытым небом (прежде всего, на Юге России). К факторам роста по­пулярности этих музеев можно отнести и то, что их организаторы ста­рались творчески использовать зарубежный опыт. Отечественная школа реставрации и консервации вышла на достаточно высокий уро­вень. Вместе с тем в плане создания экспозиций наблюдалась некото­рая ограниченность, «сухость» и стремление к методической «уни­фикации» , когда не самые успешные опыты музеефикации станови­лись примером для подражания. Это отражало общую тенденцию к унификации экспозиций, характерную для отечественного музееве­дения конца 1940-начала 1980-х гг. и детерминированную особенно­стями идеологической системы советского государства.

В конце 1980-х — 1990-х гг. в российской археологической и музееведческой периодике идут дискуссии о целесообразности рас­копок неразрушающихся памятников135, возникают и активно раз-подсознательной) уйти от экспозиционного «гнета», расширить горизонты музейной деятельности. Впрочем, и для этого типа музеев вскоре возникла опасность попасть в прокрустово ложе схем, методических рекомендаций и указаний. Прежде всего, это касается первых лет деятельности «Танаиса».

виваются теории «археологического районирования» (археологи­ческих микрорегионов)136, уникальных историко-культурных тер­риторий (археологической уникальной территории как производ­ного от УИКТ)137, экомузеев138. Список археологических музеев за этот период пополнился:

1985 г. — в селе Юдиново Брянской области на месте раскопок па­леолитической стоянки организуется музей.

1988 г. — основан музей-заповедник «Томская писаница» (Кеме­
ровская область).

1989 г. — создан филиал Воронежского областного краеведческого

музея природный, историко-археологический музей-заповед­ник «Дивногорье» (с 1991 г. музей-заповедник работает как са­мостоятельная единица). Включает Маяцкое городище, ката-комбный могильник, селище.

1992 г. — на базе крупнейшего в Центральном Предкавказье памятни­ка археологии создается археологический и природный музей-заповедник «Татарское городище» (г. Ставрополь). Ныне музей включает в себя три городища общей площадью около 200 га.

1991-1992 — организуется музей-заповедник «Аркаим» (Челябин­ская область).

1996 г. — постановлением Правительства РФ на основании закона РФ

«О днях воинской славы (победных днях) России» организован Государственный военно-исторический и природный музей-за­поведник «Куликово Поле» (в орстав этого музея включен ряд средневековых селищ и городищ).

1997 г. — в Москве проведена музеефикация Воскресенского мос­та — памятника археологии XVI — XVII вв.

Анализируя нынешнее состояние дела охраны археологическо­го наследия и музеефикации памятников археологии, можно ска­зать, что ситуация постепенно приобретает угрожающие черты. Расширяется деятельность грабителей (из традиционно «горячих» южных областей России это движение постепенно добирается до относительно «спокойных» районов средней полосы), ведется ин­тенсивное строительство, при котором археологический надзор осуществляется не всегда на должном уровне, недостаточно средств выделяется на поддержание памятников, взятых на охрану и т.дш.

Законы об охране памятников СССР и РСФСР 1976 и 1979 гг. мо­рально устарели и требуют серьезных изменений. Попыткой облег­чить такое тяжелое положение стал разработанный в 1993 г. проект Закона Российской Федерации об археологическом наследии140. В нем учитываются многие реалии новой ситуации (например, оговарива­ются права собственности на памятники археологии, порядок финан­сирования охранных мероприятий, оговариваются права лиц, полу­чивших Открытый лист на проведение раскопок, вводится понятие лицензирования на право использования памятников археологии и археологических территорий и т.д.). Правда, в этом проекте не рас­сматриваются законодательные основания для создания археологи­ческих музеев-заповедников. А именно эти меры наиболее действен­ны при сохранении уникальных археологических комплексов (памят­ников). К сожалению, проект Закона так и не принят российскими законодательными органами. Не принят также и Указ Президента РФ «О неотложных мерах по сохранению археологического наследия на­родов РФ», проект которого был направлен главе государства участ­никами совещания «Неотложные задачи сохранения археологичес­кого наследия народов РФ» еще в 1994 г. Совещание проходило под эгидой НИИ культурного и природного наследия при участии круп­нейших археологов и специалистов по охране памятников141.

Отчасти скудость законодательной базы компенсирует Закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) на­родов Российской Федерации», принятый Государственной Думой 24 мая 2002 г. Однако остается еще огромное количество нерешенных воп­росов в области охраны и использования памятников археологии.

Раздел 2. ПРОБЛЕМЫ МУЗЕЕФИКАЦИИ ПАМЯТНИКОВ АРХЕОЛОГИИ В РОССИИ

Существует два основных подхода к использованию памятника археологии: «памятник как объект исследования» и «памятник как объект музеефикации». В основном преобладает первый подход, однако, на наш взгляд необходимо совмещение этих подходов, так как цели музеефикации могут быть определены следующим обра­зом — сохранение и актуализация археологического наследия. Ес­тественно, что без сохранения памятника (объекта, комплекса) невозможно его исследование, а без исследования, в свою очередь, невозможна его актуализация (создание музейной экспозиции, организация туристической и образовательной деятельности).

3. Памятник археологии как музейный предмет

Основой музейной экспозиции является музейный предмет, об­ладающий определенными признаками. Насколько характерные свойства музейного предмета присущи музеефицированным памят­никам археологии? Сразу оговоримся, что в данном случае мы ис­пользуем традиционную терминологию, принятую еще в советском музееведении.

Напомним, что понятие «музейный предмет» включает в себя следующие признаки: «памятник истории и культуры, изъятый из среды бытования, прошедший все стадии научной обработки… Выступает в музее как источник знаний и эмоционального воздей­ствия, как средство воспитания и образования»142. Реализовать эти функции музейный предмет может, обладая набором свойств — аттрактивностью, репрезентативностью, информативностью и эк­спрессивностью. Кроме того, предмет, отобранный в музейную кол­лекцию,, должен обладать мемориальной, научной, исторической и художественной ценностью.

Прежде всего, нам придется констатировать, что музеефициро-ванный археологический памятник (объект) не в полной мере отве­чает определению музейного предмета — он продолжает существо­вать на своем исконном месте, т.е., кажется, не изъят из среды бы­тования. Вместе с тем, среда бытования подобного памятника настолько изменяется, что он возрождается в совершенно иных ис­торических, культурных и природных условиях. В остальном же му-зеефицированный археологический памятник (объект) вполне впи­сывается в рамки понятия «музейный предмет»: он может служить

и источником знаний (а, следовательно, обладает научной ценнос­тью143), и напоминанием об историческом событии (имеет мемори­альную ценность144) и источником эстетического удовольствия (что вполне подходит под понятие «художественная ценность»145). Хотя, конечно, в каждом конкретном случае оценка «музейности» архео­логического памятника должна проводиться отдельно.

Музеефикация памятников археологии имеет свою специфику, напрямую связанную с особенностями этой группы памятников. Эта специфика складывается из двух составляющих: «технологическо­го» и «социального» аспектов. «Технологический» аспект включает в себя методы проведения раскопок, консервации раскопанных па­мятников и объектов и отчасти создание экспозиции. Под «соци­альным» аспектом понимается востребованность памятников архео­логии в современной социокультурной ситуации. Как представляет­ся, процесс сохранения и экспонирования археологических комплексов (памятников, объектов) не должен ограничиваться реше­нием лишь технологических проблем, являясь частью культурной политики и, если угодно, средством межкультурного взаимодействия.

4. Типы музеефицированных археологических памятников

Основы типологии музеефицированных памятников были пред­ложены Н.М. Булатовым148. В нашей трактовке она включает в себя следующие типы:

— археологический комплекс — совокупность археологических
памятников (городище с прилегающими селищами, могильни­
ками и т.п.).

— археологические памятники (городища, селища, могильники и
т.п.);

— археологические объекты (отдельные сооружения — построй­
ки, мостовые, валы, рвы);

— археологические находки (вещи).

В работе рассматриваются принципы музеефикации первых трех типов. Кроме того, в работе использованы следующие понятия:

Археологический музей-заповедник — музей, созданный на основе археологического комплекса (памятника) и исторически связанной с ним территории. Археологические музеи-заповедни­ки создаются в соответствии с определенными критериями (исто­рическая значимость, сохранность, информативность, доступность, современное значение).

Консервация — деятельность, направленная на обеспечение длительной сохранности музейных предметов без дополнительных действий по воссозданию утраченных элементов предмета.

Музеефикация памятников — процесс превращения движи­мых и недвижимых памятников истории, природы в объект музей­ного показа.

Реконструкция памятников — воссоздание частично сохранив­шегося памятника (объекта) на основании имеющихся данных об утраченном внешнем виде воссоздаваемого памятника (объекта).

Экспозиция основная — часть музейного собрания, выставлен­ная для обозрения.

5. Этапы музеефикаиии памятников археологии

На основании мирового и отечественного опыта можно выделить несколько этапов музеефикации памятников археологии:

— выявление;

— исследование (при необходимости включающее в себя разборку);

— восстановление (либо проведение консервационных работ);

— организация показа (установление охранной зоны, консервация,
создание экспозиции, экскурсионная деятельность т.п.).

На наш взгляд, особенностью создания археологического музея-заповедника является то, что проектные работы могут (а в ряде слу­чаев должны) вестись параллельно с раскопками. Причем фикса­ция памятника в процессе исследований ведется с учетом его пос­ледующей музеефикации. К этому следует добавить, что проект создания археологического музея-заповедника, как правило, не является окончательным и корректируется в зависимости от ито­гов каждого нового полевого сезона.

Проведение раскопок и музеефикация археологических памятников

В процессе музеефикации необходимо учитывать разницу в под­ходах к памятнику археологии у археологов и музейных работни­ков. Для первых главное — выявление и максимальное исследова­ние памятника. Причем, чаще всего эти исследования завершают­ся его разрушением. И это разрушение изначально заложено в методике проведения раскопок. Задача музейных работников — сохранение, популяризация и дополнительное исследование выяв­ленных памятников. Для выполнения этой функции, естественно, надо иметь сам музейный предмет. Его-то зачастую и не хватает после завершения раскопок.

Что же касается соотношения методики археологических иссле­дований и интересов музеефикации, то эта сложная проблема, на наш взгляд, может быть решена в пользу музеефикации.

Рассмотрим несколько наиболее характерных примеров, когда методика проведения археологических исследований вступает в противоречие с задачами музеефикации.

Довольно часто в исторически ценной части поселения позднейши­ми строительными работами уничтожается более ранний культурный слой. Скажем, средневековый слой нарушает слой раннего железного века, а постсредневековый объект (например, хорошо сохранившая­ся деревянная мостовая 2-й пол. XVII в.) строится на безусловно исто­рически ценных, но невыразительных (с точки зрения музейщика) и с трудом реконструируемых остатках средневекового объекта. Таким образом, основное методическое требование — разборка и раскопка до материка зачастую не имеет смысла, так как основание только что разобранного объекта может покоиться на частично либо полностью разрушенном более раннем слое. Хорошо, если речь идет о деревян­ном сооружении, каменных остатках, сложенных без применения свя­зующих растворов (либо с сильно поврежденными связующими шва­ми) — эти объекты, после консервации их элементов можно заново собрать. Но как быть с сооружениями из глины, кирпича-сырца, раз­борка которых приведет к их полному уничтожению? В результате — соблюдается методика, но гибнет интересный объект, который мож­но было бы сделать частью музейной экспозиции.

Можно предложить такой компромиссный подход. Если на па­мятнике обнаружен хорошо сохранившийся объект (например, ос­татки средневековой постройки) и точно известно о наличии под ним более раннего культурного слоя, то предпочтительнее будет сохра­нить этот объект, не выбирая ранний слой. Представляется, что мож­но пожертвовать неисследованными 100-200 кв. м раннего слоя для сохранения пусть и более позднего, но аттрактивного объекта. А общую картину существования на месте позднего, поселения более раннего города могут дать другие раскопы на этом памятнике. Впро­чем, этот вопрос остается открытым для дискуссий…

Также в целях сохранения только что раскопанных объектов рас­копки можно вести методом «подвижного» раскопа, когда выбирае­мый грунт не выносится за пределы раскопа, им засыпаются уже рас­копанные и зафиксированные сооружения (например, землянки, ямы и т.п.). Такой способ естественной консервации представляется наи­более простым и эффективным, если нет возможности провести опе­ративную полевую консервацию с использованием химических средств. Правда, при этом нарушается важное методическое требова­ние: невозможна фотофиксация общего вида раскопа.

Раскопки земляных валов и рвов можно вести небольшим участ­ком (такой ширины, которая потребуется для обеспечения безопас­ного проведения работ). Это позволит снизить риск разрушения архе­ологического объекта. Важно помнить, что раскрытие объекта из-под дернового покрова — первый шаг к его постепенному разрушению (если не при помощи лопаты, то от воздействия окружающей среды). Это касается не только земляных объектов, но и сооружений сложен­ных из известняка, мела и ряда других материалов. Таким образом, методика раскопочных работ на памятниках, где запланирована му­зеефикация объектов, должна учитывать интересы музеефикации.

В литературе уже подчеркивалась необходимость создания ком­плексных экспедиций, куда включались бы не только археологи, но и специалисты-музеологи, реставраторы147. Примеров создания подобных групп в «средневековых» экспедициях мы пока не име­ем. Реализованные проекты, как правило, не являются плодом коллективного творчества археологов, реставраторов, музейных ра­ботников .’Примером может служить Довмонтов город, музеефика­ция которого вызвала резкую критику археологов148. Большинство из известных нам проектов создания археологических заповедни­ков преследуют основную цель — сохранение археологического наследия для проведения раскопок149. Однако это половинчатая мера, которая нуждается в корректировке.

Таким образом, проблема соотношения методики проведения раскопок и музеефикации памятников археологии пока еще весь­ма актуальна.

6. Создание экспозиции.

Эту проблема сводится к решению двух основных вопросов: « Что показывать? » и « Как показывать? ». Ответы на эти вопросы можно получить, рассмотрев критерии отбора археологических памятни­ков (объектов) для музеефикации, формы использования памятни­ков археологии в музейной деятельности и способы показа памят­ников.

Критерии отбора археологических памятников (объектов) для музеефикации:

—историческая значимость;

—сохранность памятника (объекта);

—информативность;

—доступность;

—современное значение.

Если четыре первых критерия не нуждаются в более подробном объяснении, то на тезисе о необходимости учета современного зна­чения археологического памятника (объекта) следует остановиться чуть подробнее. При проектировании музея, его организаторы дол­жны представлять себе, чем этот музей сможет выделиться из ряда других музеев такого же типа (от этого зависит деятельность музея, его популярность у населения). Например, «Аркаим» — не просто памятник эпохи бронзы, но и место паломничества астрологов, ма­гов всех мастей. Организаторы музея удачно использовали идеи об Аркаиме, как прародине арийской расы, как о святом месте, «заря­женном» некоей потусторонней энергией. В результате — огромная популярность у туристов, и как следствие — возможность проводить научные исследования. Другой пример — Булгарское городище. Среди большинства мусульман России Булгар известен не просто как один из главных городов Волжской Булгарии, но прежде всего, как место принятия ислама предками современных татар. Как и сто и двести лет назад, городище ныне является местом паломничества для групп мусульман. В связи с этим организация заповедника на этом месте в принципе была оправдана. Однако ныне эта «символичность» почти никак не используется.

Впрочем, критерии отбора могут варьироваться, так как есть определенная разница между музеефикацией памятника в услови­ях города и в не городской среды.

На наш взгляд, можно выделить два основных типа археологи­ческих музеев:

— городской археологический музей;

— археологический музей, расположенный вне черты города.
Как представляется, есть определенная разница в способах и

методах музеефикации памятников археологии в городских и вне­городских условиях.

f,

7. Музеефикация археологических памятников в условиях города

В городе, как правило, музеефицируется лишь отдельный па­мятник. Создание археологического заповедника здесь (за редки­ми исключениями) невозможно, что обусловлено, во-первых, не­достаточной сохранностью культурного слоя и, во-вторых, трудно­стями, связанными с вычленением обширной территории из городского организма. Поэтому для городских археологических му­зеев, как правило, характерен показ не комплекса памятников, а одного объекта, отобранного в соответствии с определенными кри­териями — сохранность, информативность, историческая значи­мость, приемлемое для музеефикации месторасположение. При­чем, отметим, что в случае с городским памятником археологии такой критерий, как доступность не столь важен — до любой точ­ки города можно довольно легко добраться. Гораздо большее зна­чение приобретают геологические условия, влияющие на экспони­рование, и сочетание с окружающей средой. Особенностью показа археологических памятников в условиях города является то, что их экспонирование осуществляется чаще всего в закрытых пави­льонах, т.е. памятник теряет визуальную связь с культурным лан­дшафтом города. Это обусловлено объективными причинами: при открытом показе расположенный в городском центре памятник может мешать уличному движению, подвергаться интенсивному воздействию выхлопных газов. Таким образом, следует признать, что «павильонный» способ показа памятника в городе пока не име­ет альтернативы. Здесь лишним доказательством служит опыт за­рубежных стран.

Например, в центре Стокгольма у рикгсдага существует подзем­ный археологический музей, основу экспозиции которого состави­ли археологические находки, обнаруженные в ходе строительства подземных гаражей. Кроме вещей, в экспозиции представлена и часть городской стены средневекового Стокгольма. В России при­мером подобного экспонирования может служить Музей археоло­гии Москвы.

Впрочем, можно привести и примеры, когда памятники архи­тектурной археологии в условиях города экспонируются и на от­крытом воздухе. Здесь показателен опыт Польши. Так, в Кракове на Вавельском холме экспонируются остатки средневековых куль­товых сооружений. В этом случае были реставрированы верхние части кладки. На подлинной кладке посажены скальные растения. Такой метод «естественной» консервации позволил выявить осо­бенности планировки раскопанного комплекса и придал ему опре­деленное художественное значение150.

Основные положения, выдвинутые польскими реставраторами, сводятся к следующему:

—развалины сохраняются в том виде, в котором они дошли до на­шего времени;

—реставрационные мероприятия должны предусматривать упорядочивание развалин в определенные формы с объединением их элементов незаметным для глаза способом; любые работы, направленные на реконструкцию развалин дол­жны быть исключены;

—допустимо восстановление только существующих частей, а не их фрагментов (при этом современные скрепляющие элементы должны использоваться как можно меньше и быть отличимы от более древних частей)151.

Подобный подход, на наш взгляд, возможен в том случае, когда памятник располагается в городской заповедной зоне или в райо­не, где отсутствуют крупные промышленные предприятия и нет интенсивного дорожного движения. В условиях города чаще всего музеефицируются остатки архи­тектурных памятников. Однако нужно отметить, что в российских условиях подготовка к показу памятника археологии в городе сво­дится лишь к укреплению кладки, дополненной в лучшем случае гидроизоляционными работами. О каких-либо продуманных экс­позициях речь, как правило, не идет. Это относится и к организа­ции пространства вокруг памятника. В зарубежных странах про­блеме экспонирования памятника археологии традиционно уделя­ется гораздо больше внимания152.

В связи с таким отношением определяется и место памятника в городской среде. Чаще всего он — фон, антураж, но не полноцен­ный музейный экспонат со своей «легендой» и своим особым мес­том в «коллекции», имя которой — исторический город.

В богатой археологическими памятниками Москве можно при­вести лишь один пример консервации памятника архитектурной археологии in situ — основание Варварской башни Китай-города в переходе к станции метро «Китай — город». Он не включен в тра­диционный экскурсионный маршрут по Москве, да и включение памятника в современный контекст оставляет желать лучшего (многие москвичи его даже не замечают).

Могут быть предложены следующие критерии музеефикации памятников в условиях крупной городской агломерации (в данном случае подразумевается Москва как один из самых крупных миро­вых мегаполисов):

— Музеефикации подлежат наиболее аттрактивные и сохранивши­еся в достаточно полном виде памятники — остатки мостовых, строительных сооружений, гончарные горны, печи и т.п.

— Древность памятника не имеет определяющего значения (могут музеефицироваться и сооружения XIX в., если они необычны и редко встречаются во время археологических работ — например, деревянные водостоки и водопроводные трубы).

— В случае обнаружения уникальных археологических памятни­
ков (в каком бы состоянии они не находились), их музеефикация необходима.

— При музеефикации следует учитывать особенности грунта в дан­ном месте (это важно в том случае, когда памятник находится
на значительной глубине рядом со строящимся зданием). Иног­
да заглубление в непосредственной близости от строения может
привести к печальным последствиям. В таких случаях, есте­ственно, музеефикация памятника не проводится.

8. Формы использования памятников археологии (археологических объектов)

Наряду с различными типами музеефицированных археологи­ческих памятников выделяются следующие формы их использо­вания:

— уникальная историко-культурная территория (или экомузей),

— археологический музей-заповедник, археологический парк, «живой памятник».

Археологические памятники в системе УИКТ, как правило, не играют определяющей роли. Их использование сводится в основ­ном к исследованию и наблюдению за их состоянием. Пока эта фор­ма использования наследия в России недостаточно популярна. Из наиболее перспективных проектов можно было бы упомянуть во­енно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле» и экомузей «Тазгол», где городища-убежища, курганные могильники и т. п. планируется включить в число объектов экспо­зиции под открытым небом.

Археологический памятник в археологическом музее-заповед­нике используется наиболее полно, он является главным предме­том экспонирования и исследования, с ним связана основная му­зейная деятельность. Например, в музее-заповеднике «Танаис», в состав которого ныне входит несколько историко-культурных ком­плексов, все-таки основным объектом показа является городище.

Памятники археологии в системе археологического парка. В отличие от археологического музея-заповедника в археологичес­ком парке памятники могут дополняться этнографической экспо­зицией, современными реконструкциями древних сооружений. Эта форма пока недостаточно популярна в России («Томская писани­ца» и «Аркаим», возможно, единственные примеры археологичес­ких парков).

«Живой памятник». В этом случае на памятнике (объекте) про­водятся лишь необходимые консервационные и реставрационные работы. Говорить о полном цикле музеефикации в этом случае не приходится, так как ни экспозиционной, ни туристской деятель­ности на таких памятниках не ведется. Как правило, эти объекты являются частью городской среды. Наиболее эта форма развита в ряде европейских стран (Италии, Болгарии, Греции, Турции). Из зарубежных примеров можно было привести «Арены Лютеции» — античный амфитеатр, расположенный в парижском квартале Жар-ден де План. Арены были возведены во II-III вв. н.э. В 280 г. н.э. во время нашествия варваров они подверглись разрушению. В 1869 г. Арены были вновь открыты, а в 1883 окончательно раскопаны. Уже в нашем веке объект полностью отреставрирован и открыт для по­каза. Сохранились несколько рядов мест для сидения, открыты клетки для диких животных (восстановлены решетки этих клеток) и вход на арену. Реставраторы отказались от создания музея на месте объекта, проведя лишь необходимые консервационные ра­боты. Интересно, что Арены и сейчас используются по своему на­значению: жители прилегающего квартала каждый вечер играют там в спортивные игры. В России эта форма использования архео­логического наследия пока не практикуется (исключением здесь, видимо, служит лишь основание Варварской башни в Москве).

9. Способы показа археологических памятников Традиционно выделяются три способа:

—открытый (объекты полностью открыты для осмотра) (рис. 1);

—полуоткрытый (показ объектов в бортах раскопа, либо, еслиречь идет об архитектурном комплексе, демонстрация интерье­ра раскопанного сооружения с засыпкой наружных стен);

закрытый (такой способ состоит из засыпки раскопанных объек­тов и выведения современной «экспозиционной» кладки на по­верхность) (рис. 2); К трем основным способам мы можем добавить и четвертый, ко­торый условно назовем — павильонный (этом случае памятник экспонируется в специально

построенном помещении или внутри здания) (рис. 3).

Каждый из этих способов имеет свои недостатки и достоинства. Открытый способ дает наибольшую информацию о памятнике, но вреден для его физического состояния. Полуоткрытый способ ме­нее опасен для памятника, но его внешний вид менее привлекате­лен, а «информативная» ценность памятника снижается. Наконец, при закрытом способе разрушение памятника приостанавливает­ся, но экспозиция теряет предмет экспонирования — подлинный памятник. Неизбежное разрушение памятника при открытом и по­луоткрытом способе показа вынуждает прибегать к «павильонно­му» способу, при котором, однако, памятник археологии теряет ви­зуальные связи с современной архитектурной средой.

Хотелось бы подробнее остановиться на проблеме использо­вания «закрытого» способа показа археологических объектов на примере Довмонтова города. Метод, применявшийся при музее-фикации археологических остатков Довмонтова города, состо­ял в надстройке стен вскрытых сооружений защитной кладкой, которая перекрывалась более широкими, нежели стена, желе­зобетонными плитами толщиной 6-7 см153. Вскрытые остатки полов вновь засыпались землей. Таким образом, на поверхности оставалась современная кладка, повторяющая очертания древ­них построек.

К сожалению, часть проекта так и осталась нереализованной. Например, реставраторами предлагалось выводить защитную кладку на разные уровни, чтобы снять ощущение статичности экспозиции, применить покрытие несколько иного характера — вместо железобетонных накладок использовать прозрачный пла­стик, который позволял бы видеть подлинную средневековую кладку164. Однако, видимо, из-за отсутствия средств эти предло­жения не получили развития. Не было реализовано и другое предложение: применить менее дорогостоящий метод показа древней кладки, соорудив на лицевой поверхности построек смотровые окна155.

Созданная экспозиция под открытым небом вызвала критику археологов. Так, В.Д. Белецкий (в течение многих лет возглавляв­ший Псковскую археологическую экспедицию) посчитал неприем­лемым показ архитектурных остатков подобным образом. По его мнению, в этом случае памятник теряет свою достоверность, иска­жается его внешний вид156. Кроме того, автор посчитал необосно­ванной засыпку землей части памятников. По его мнению, архи­тектурные остатки Довмонтова города должны быть восстановле­ны в том виде, в каком они предстали после завершения раскопок, т.е. максимально открытом. Причем, в этом случае возможно и эк­спонирование интерьеров раскопанных сооружений157. Н.М. Була­тов также считал неудачной консервацию Довмонтова города, пред­ложив открыть древние фундаменты для обозрения.

Метод, примененный при консервации церквей Довмонтова го­рода, впрочем, имеет с некоторые основания. Можно усомниться в уверенности Н.М. Булатова относительно долговечности материа­лов, из которых сложены остатки. Местный плитняк, связующие растворы, несмотря на высокое качество исполнения все равно до­вольно интенсивно разрушаются. Здесь иллюстрацией могут послу­жить остатки архитектурного объекта Псковского Кремля — Вар-лаамской башни. На ней пока не проводилось реставрационных работ и поэтому и кладка, и связующий раствор башни подлинные. Налицо явные следы выветривания, растрескивания блоков плит­няка из-за попадания внутрь влаги и интенсивной растительнос­ти. Довмонтов город, расположенный в отличие от Варлаамской башни не на берегу реки (а, следовательно, в какой-то степени за­щищенный от выветривания), тем не менее, также подвергался бы активному воздействию атмосферных осадков и растительности. Кстати, на современной защитной кладке некоторых объектов Дов­монтова города тоже наблюдаются разрушения. В основном они происходят от интенсивного воздействия растительности.

Реставрационно-консервационные работы в Довмонтовом городе, возможно, будут продолжены: Псковским филиалом Института «Спец-проектреставрация» разработан проект музеефикации трех наиболее сохранившихся храмов — церквей Рождества Христова, Покрова Бо­городицы и Сошествия Св. Духа. Их стены, долгое время находившие­ся под насыпью так называемой «Рождественской батареи» (земляно го бастиона XVIII в.) сохранились местами на высоту 3-5 м. Это наибо­лее хорошо сохранившиеся здания Довмонтова города. Начата их рес­таврация (впрочем, из-за отсутствия средств реставрационные работы приостановлены). К сожалению, автору не удалось ознакомиться с про­ектом музеефикации этих объектов, однако то, что уже сделано рес­тавраторами вызывает ряд вопросов. Так, например, одна из построек, сложенная из плитняка, достраивается современным кирпичом.

Ко всем критическим замечаниям хочется добавить еще одно: большинство церквей Довмонтова города усилиями археологов «обрели» свои исторические имена. Почему бы у остатков церквей Дмитрия Солунского, Николы с Гребли, Кирилла, Федора Страти-лата и др. не поставить простые указатели с указанием основных сведений об этих храмах (название, время постройки)?

Что же касается павильонного способа показа, то он может ис­пользоваться не только в городских условиях. Например, он приме­няется в Булгарском музее-заповеднике, где археологические остат­ки экспонируются внутри Восточного мавзолея158. В состав экспози­ции входит несколько белокаменных сарокфагов, деревянные остатки гробов, хозяйственные ямы и остатки кирпичного гончар­ного горна. Осмотр экспозиции осуществляется с обзорной площад­ки, проходящей по середине мавзолея на уровне современного пола.

Также можно упомянуть и пока не реализованный проект музе­ефикации Маяцкого городища (Дивногорский историко-культур­ный и природный музей-заповедник)152. Проект состоит в следую­щем: над сохранившимися остатками стены в юго-западной и юго-восточной частях крепости возводится металлический каркас, облицованный меловыми блоками, имитирующими кладку под­линной крепостной стеньг. Причем, нижние ряды блоков должны полностью повторять кладку сохранившихся остатков. «Имитаци­онная» ст_ена не соприкасается с подлинной кладкой, поэтому ее ширина на 1,5 м больше, нежели ширина существовавших крепос­тных стен. Юго-западный участок стены восстанавливается от южного угла до воротного проема (длина этого участка составляет 30 м), юго-восточный участок восстанавливается от южного угла на длину 22 м. Таким образом, речь идет о реконструкции лишь части крепости. Высота стен с зубцами — 6 м160. «Имитация крепо­сти» служит одновременно и павильоном для экспонирования под­линных остатков Маяцкого городища (рис. 4).

Подобное решение несколько отличается от обычных методов консервации и экспонирования белого камня. Это и понятно, ведь в данном случае реставратор имеет дело с совершенно особым ма­териалом — мелом — отторгающим любой традиционный консервационный раствор, кроме приготовленного на меловой основе. Мел по своей структуре гораздо мягче известняка, он гораздо сильнее, нежели известняк, подвержен разрушительному воздействию ат­мосферных осадков и выветривания. Открытый способ экспони­рования меловых остатков на данный момент невозможен. Следующий вопрос касается разборки найденного комплекса. Разборка — необходимое действие, даже если памятник заплани­ровано музеефицировать. Разборка оправдана в тех случаях, когда ниже найденного сооружения предполагается наличие более древ­них культурных слоев. Ее можно применять, если комплекс меша­ет проведению строительных работ (находится на пути движения машин, вывозящих грунт, подъемных кранов и т.п.), с условием восстановления комплекса по их завершении. Однако существует оговорка: не всегда возможно восстановить разобранный объект.

Восстановление объекта на его исконном месте, на наш взгляд, является важнейшим условием музеефикации. Следование этому принципу избавит от его вынужденного вырывания из места его бытования. Кроме того, археологический объект является исто­рическим источником (особенно если речь идет об уникальном объекте), следовательно, любое изменение снизит его информатив­ность. Естественно, восстановление должно производиться из тех материалов, из которых состоял объект.

Частью проблемы организации показа является создание площадок для осмотра экспозиций—от их расположения зависит восприятие му-зеефицированного объекта посетителями (рис. 5).

Большая часть из них касается объектов, музеефицированных с помощью «павильонного» способа. С этой проблемой связана про­блема закрепления стенок раскопов. Нужно признать, что идея, высказанная Н.М. Булатовым161, о необходимости делать скосы бортов раскопа на данный момент является наиболее продуктив­ной. Остается только добавить, что наиболее оптимальным явля­ется устройство скошенных бортов крутизной не более 45 °. Одна­ко здесь необходимо учитывать, месторасположение музеефици-рованного памятника (объекта). Дело в том, что при скошенных бортах увеличивается площадь раскопа. Причем, чем глубже рас­коп, тем большую площадь он будет занимать (если будут сделаны скошенные борта). Если раскоп музеефицируется на территории крупного археологического заповедника, то эта проблема не стоит столь остро. Но как быть при организации показа павильонным способом? Очевидно, выход здесь нужно искать в создании бортов небольшой градусности, а осмотр объекта производить не с борта раскопа, а с площадки, чуть приподнятой над раскопом, либо опу­щенной в него. При такой организации показа площадь раскопа увеличивается несущественно, но при этом посетители могут ос­мотреть музеефицированный объект. В этом случае снижается опас­ность обрушения стенки раскопа, с которой производится осмотр. Главной особенностью экспонирования археологических памятни­ков in situ является их «жесткая» привязка к определенному месту. Экспозиционеры, работающие с археологическими памятниками, вынуждены строить экспозицию, исходя из расположения музеефи-цируемых памятников. Иначе говоря, само расположение вскрытых памятников диктует условия и методы экспонирования. В этом отли­чие от стационарной музейной экспозиции, где есть возможность ком­бинации вещевых памятников и размещения их в определенном по­рядке (хронологическом, тематическом, коллекционном и т.п.) и эт­нографического музея под открытым небом, где этнографические архитектурные комплексы могут размещаться достаточно свободно. Что же касается экспозиций существующих археологических музе­ев, то их основой, «стержнем» является стремление к выявлению и показу планировки археологического комплекса.

Еще одной особенностью экспонирования археологического ком­плекса (памятника) является компактность его расположения. Это позволяет дать более полную и понятную картину планировки древ­него города (либо отдельного района). Естественно, если комплекс не нарушен поздними переотложениями культурного слоя, что слу­чается крайне редко.

Отдельную проблему составляет использование в экспозиции му­зея-заповедника реконструкций и памятников, привезенных извне.

Реконструкции, выполняемые зачастую на высоком научном уровне, являются скорее гипотезой. Они могут использоваться во время исследований, но их существование в экспозиции музея-заповедника, на наш взгляд, спорно. Невольно организаторы му­зея вводят экскурсантов в заблуждение, особенно когда речь идет о не совсем удачных реконструкциях.

Вместе с тем, реконструкции разнообразят экспозицию, делают ее более наглядной. Возможно, выход в создании полной реконструк­ции памятника вне археологически ценной его части в уменьшенном масштабе. Это будет интересно и для исследователей, и для посетите­лей. Выше мы уже упоминали, что реконструкции древних сооруже­ний используются в основном в археологических парках. Так, напри­мер, в 1997 г. в Аркаиме велись работы по воссозданию сарматского кургана в натуральную величину, погребальных сооружений эпохи бронзы, раннего железного века и раннего средневековья162.

Более корректным, на наш взгляд, является исключение реконст­рукций из экспозиции под открытым небом, перенос их в закрытую экспозицию. Здесь примером такого осторожного отношения к рекон­струкциям может служить проект музеефикации Юловского городи­ща (Пензенская обл.), где места жилых и хозяйственных построек лишь обозначаются нижними венцами срубов, а рядом на стендах помещены реконструкции этих строений163. В «Танаисе» существу­ют реконструкции городских башен, выполненные в уменьшенном масштабе (см. рис. 7).

Также возможно использование элементов реконструкции на архе­ологическом памятнике (объекте). Например, можно было бы «дост­раивать» гончарный горн, печь, архитектурный свод из плексиглаза прозрачной пластмас­сы и т.п. Подобный способ весьма эконо­мичен, безопасен для состояния объекта (на­грузка на древнюю кладку минималь­ная), он может предох­ранить объект от вред­ных воздействий из­вне. При этом можно будет наблюдать под­линный объект. Есть еще один вариант: со­здание точных уменьшенных копий археологических памятников и размещение их вне исторически ценной части музея-заповедника. Эти копии могут создаваться из тех же материалов (дерева, камня и пр.), что и подлинный памятник. Думается, что созданием таких «городков в миниатюре» можно заинтересовать археологов, ведь в этом случае будет возможно осуществить осязаемую реконструкцию раскопанного памятника. О популярности таких моделей городов среди посетителей музеев свидетельствуют примеры зарубежных стран, где в парках пред­ставлены точные копии европейских архитектурных памятников.

В зарубежной практике мы можем встретиться с комбинирован­ным способом экспонирования археологического памятника. Так, в Германии на территории, принадлежащей общине Гешинген в 1973 г. были обнаружены остатки римской виллы III в. н.э. Раскопки позволили полностью выявить планировку памятника, а также от­дельные хорошо сохранившиеся части здания. Было принято реше­ние о музеефикации виллы. Большинство вскрытых частей памят­ника законсервированы и ныне экспонируются без каких-либо по­пыток реконструкции, а часть главного дома (включая интерьер) восстановлена по материалам раскопок Помпеи164 (рис. 8).

Иначе построена экспозиция в шведском музее «Экеторп» на о. Эланд, созданном на месте раскопок крепости викингов (300-1200 гг. н.э.)165 (рис. 9). Организаторы музея попытались воссоздать средневековые укрепления и внутреннюю организацию крепости. средневековые укрепления и внутреннюю организацию крепости. Здесь реконструкции используются как основа экспозиции под от­крытым небом, хотя наряду с восстановленными сооружениями экспонируются основания подлинных домов викингов.

На наш взгляд, не самым удачным является включение рекон­струкций в экспозицию археологического музея в Стокгольме186 (рис. 11). Идея авторов экспозиции «представить дух средневеко­вого Стокгольма, повседневную жизнь его обитателей» нашла свое отражение в создании реконструкций городских построек. Из-за этого археологический музей напоминает скорее этнографический музей Скансен, а деревянные новоделы несколько контрастируют с подлинными остатками городской стены 1-й половины XVI в.

Что же касается объектов, привезенных с мест других раскопок и включенных в экспозицию музея-заповедника, то здесь необходимо помнить о том, что археологический объект является, прежде всего, историческим источником. Его научное значение, в свою очередь, на­ходится в большой зависимости от места расположения, а «вырыва­ние» объекта (каменной бабы, деревянного сруба, мостовой) и поме­щение в чуждую историческую среду снижает его информативность.

Организация музейной деятельности

Одним из этапов музеефикации является установление охранной зоны вокруг археологического музея-заповедника. Это необходимое действие, обеспечивающее охрану и музейное использование памятни­ков археологии. В каждом конкретном случае площадь охранных зон определяется индивидуально, однако можно выявить основные прин­ципы, с учетом которых устанавливается охранная зона археологичес­кого музея-заповедника: естественные природные границы (берег реки, мыс, возвышен­ность и т.п.); установление охранной зоны с учетом визуальных связей памят­ника и окружающего пространства; — установление охранной зоны с учетом истори­ческой ценности при­легающего простран­ства (например, осно­вой такой зоны может стать территория поса­да вокруг городища). Кроме того, необходи­мым представляется и внутреннее зонирование археологического музея-заповедника. В этом случае наиболее ценная часть заповедника (чаще всего, это хорошо сохранившиеся любые изменения ландшафта, любая экономическая деятельность запрещены. Создание другой зоны возможно в менее насыщенной памятниками части заповедника — эта зона является туристичес­ким центром, где можно предусмотреть возведение временных со­оружений (без вскрытия культурного слоя) для продажи книг и буклетов, а также здание музея. Причем, идеальным вариантом было бы ненавязчивое вписание музейного здания в комплекс па­мятников (например, размещение его в восстановленном после ис­следований крепостном валу, имитация кургана). Внутреннее зо­нирование позволит эффективно организовать туристские потоки, и, как следствие, охрану музейных объектов.

Например, в Булгарском музее-заповеднике можно выделить «ядро» заповедника: Успенская церковь (в ней размещена стацио­нарная экспозиция музея), Северный и Восточный мавзолеи, ос­татки Соборной мечети. Это наиболее часто посещаемые объекты, расположенные в непосредственной близости друг от друга.

Отдельно от «ядра» отстоят Черная и Белая палаты и Малый ми­нарет с Ханской усыпальницей. Эти объекты посещаются чуть реже. Выделяется также зона расположения трех законсервированных сооружений неустановленного назначения и зона т.н. Малого го­родка (археологического памятника, находящегося за пределами городского вала, но являющегося частью заповедника). Эта зона посещается экскурсантами крайне редко и практически выпадает из экскурсионного маршрута.

Выводы Итак, можно было бы сформулировать следующие рекоменда­ции при разработке и внедрении проектов музеефикации археоло­гических памятников: Приоритет консервации с максимальным сохранением внешнеговида объекта на момент раскопок перед реставрацией. Поэтапность при создании музея на базе археологического па­мятника (объекта). Проектирование экспозиции таким образом, чтобы музей вос­принимался как единая среда, ощущалась связь между основ­ной экспозицией и экспозицией под открытым небом (либо му-зеефицированным объектом). музейно-туристских комплексов на базе археологических запо­ведников, организация научно-туристических программ как фак­тора, способствующего сохранению и популяризации археологи­ческого памятника).

— Более тесное взаимодействие археологов, музейных работников, реставраторов и общественности при создании новых музеев. Представляется, что с учетом этих положений возможно созда­ние популярных и одновременно содержательных музейных экс­позиций на музеефицированных памятниках археологии.

Заключение

Музеефикация археологических памятников (отдельных объектов) является наиболее действенным средством их сохранения для будущих поколений. В этих условиях музеефицированные памятники археоло­гии становятся важной частью историко-культурного наследия, име­ющей большое образовательное и воспитательное значение.

Анализ публикаций, архивных материалов показывает, что про­цесс музеефикации памятников археологии, по нашему мнению, включает в себя четыре основных периода. Несмотря на отдельные спорные, а порой и негативные моменты, этот длительный процесс можно охарактеризовать в целом как поступательное движение. В обществе сформировался взгляд на археологические памятники как на часть культурного наследия, требующую охраны. Культур­ная подготовленность общества повлияла и на развитие новой фор­мы деятельности археологических музеев — консервация и музее­фикация археологических объектов, памятников in situ, включе­ние экспозиций под открытым небом в состав первых археологических музеев. Первенство в деле сохранения и экспони­рования памятников археологии принадлежит исследователям, изучавшим в начале XIX в. античные памятники Северного При­черноморья. Позже (во второй пол. XIX — нач. XX вв.), с развити­ем интереса к средневековым древностям внимание российских исследователей обращается к средневековым (прежде всего древ­нерусским и булгарским) археологическим памятникам. Вместе с тем, популярная в XIX в. методика археологических исследований не позволяла произвести восстановление памятника.

Изменение методики проведения раскопок, расширение «поля деятельности» отечественных археологов (экспедиционная дея­тельность, становление городской археологии) в 1920-е-1940-е гг., законодательные акты, принятые в этот период подготовили базу для последующего создания на базе археологических памятников музеев. В указанный период были заложены основы для деятель­ности крупных музеев-заповедников, имеющих в своем составе му­зеефицированные археологические памятники. Этот процесс на­чался в конце 1950-х гг.- 1960-е гг. и продолжался вплоть до нача­ла 1980-х гг. 1960-е-1970-е гг. представляют собой определенный рубеж в истории музеефикации памятников археологии: начина­ют работать археологические музеи-заповедники, закладываются основы для формирования реставрационных школ, недвижимые памятники (в том числе и памятники археологии) становятся неотъемлемой частью музейных экспозиций. Однако в ряде случа- ев процесс музеефикации в некоторых из этих музеев, едва начав­шись, не получил продолжения.

Несмотря на то, что в конце 1980-Х-1990 гг. все активнее заяв­ляют о себе кризисные явления в музейной сфере (связанные, бе­зусловно, с общим экономическим и политическим кризисом в стране), в ряде регионов России создаются археологические музеи-заповедники на памятниках средневековой археологии. К сожа­лению, ни в музее-заповеднике «Дивногорье», ни в Старой Ладо­ге, ни в Билярском музее-заповеднике работы по музеефикации археологических объектов ныне практически не ведутся. Нет так­же Федеральной программы музеефикации археологических па­мятников. К сожалению, также не проводится музеефикация ар­хеологических объектов в крупных городах России (Великом Нов­городе, Пскове, Ярославле, Костроме и др.).

Но примечательно, что и в этот сложный период сотрудники этих и других музеев не просто «борются за выживание», но и ве­дут активный поиск новых форм деятельности музеев. Развитие археологического туризма, разработка и внедрение научно-турис­тических программ, возможно, первый шаг на пути выхода из ны­нешней непростой ситуации. Уже само посещение музея для чело­века — одно из средств уйти от обыденности и суетности окружа­ющего мира. Археологические музеи (а музеи-заповедники в особенности) эту возможность посетителю дают. Ведь археология в обществе зачастую воспринимается как таинственная наука. Не последнюю роль здесь может сыграть и естественное желание че­ловека (отождествляющего себя с определенной культурой) обра­титься к своим корням, к наследию предков. А где, как не на мес­те древнего городища, курганного могильника, деревянной мос­товой человек сможет ощутить это единение с прошлым? Понять, уловить это желание — одна из задач музейных работников.

Можно предположить, что в данной ситуации перспективы име­ют те музеефицированные памятники археологии, которые уда­ется соотнести с современными культурными запросами общества (например, возросший интерес к астрологии сотрудники музея-за­поведника «Аркаим» используют для популяризации этого памят­ника). Своего часа ждут и «северная Мекка ислама» (Булгар), и «первая столица Руси» (Старая Ладога), и «поле русской славы» (Куликово поле). Эти и ряд других памятников постепенно стано­вятся историческими символами. Почему бы не использовать эту «символичность» памятника в музейной деятельности?

На протяжении многих лет музеефикация памятников археологии рассматривалась лишь как чисто технологическая проблема, а археологическое наследие использовалось, как правило, лишь как объект для исследований. (К сожалению, корни этой проблемы кроются, ви­димо, в существующей системе подготовки специалистов в вузах).

Задачей, стоящей перед современными исследователями, явля­ется творческий пересмотр такого подхода к археологическому наследию. «Исследовательский» аспект — лишь часть большой работы. В наши дни все большее значение приобретает «хранитель-ский» аспект. Сохранение и популяризация памятника (что, есте­ственно, невозможно хотя бы без частичного его исследования) — вот к чему надо стремиться, вот основные цели музеефикации.

Для достижения этой цели требуется в общем-то немного. Необхо­димо понять, что каждая группа археологических памятников (па­мятники каменного или раннего железного века, античные, средне­вековые и т.д.) имеет свои особенности. Выявление этих особеннос­тей, их учет в проектах музеефикации и дальнейшей работе уже организованных музеев является залогом успешной деятельности археологических музеев. Этому способствует и то, что создание экс­позиций археологического музея-заповедника представляет собой в известном смысле бесконечный процесс, связанный лишь с интенсив­ностью археологических исследований на том или ином памятнике. На наш взгляд, успех процесса музеефикации памятников ар­хеологии зависит и от того, насколько серьезным будет сотрудни­чество в этой области между специалистами различного профиля. У археологов и музейщиков, безусловно, есть желание сохранять и экспонировать подлинные археологические памятники, но по ряду причин эта работа идет пока еще очень медленно167. Представ­ляется, что только основываясь на принципах приоритета консер­вации с максимальным сохранением внешнего вида объекта перед реставрацией, поэтапности при создании музея на базе археологи­ческого памятника (объекта), проектирования экспозиции музея как единой среды, где ощущалась бы связь между предметной экс­позицией и экспозицией под открытым небом (либо музеефицированным объектом), вовлечения музеефицированных археологичес­ких памятников в туристскую деятельность и, наконец, при более тесном взаимодействии археологов, музейных работников, рестав­раторов и общественности при создании новых музеев, возможна продуктивная деятельность в сфере музеефикации.167

А.Н. Кирпичников с горечью писал о «сиротском» положении цело­го ряда выдающихся средневековых памятников археологии Северо-За­пада России – Ямгорода (совр. Кингисепп), Копорья, Орешка, Старой Ла­доги (Кирпичников А.Н. О сбережении отечественного культурного на­следия // Памятники средневековой культуры. Открытия и версии. СПб., 1994 г. С. 111-116). На вопрос, заданный ученым: «Так что же сделать для того, чтобы исторические объекты содержались в порядке, были дос­тупны, доставляли людям эстетическое наслаждение, воспитывали лю­бовь к родному очагу, к Родине, да еще приносили доход?», есть ответы, но нет средств для решения этих проблем.

Учитывая политические процессы, происходящие ныне в России, нельзя забывать и о социальном аспекте музеефикации археологи­ческих памятников. Ведь в данном случае памятник может высту­пить как средство культурной коммуникации между различными группами населения России. Археологический памятник может стать и частью системы патриотического воспитания общества (прежде всего, это касается мест, где сохранилась культурная пре­емственность), являясь напоминанием о далеком прошлом своего народа. Для городских памятников археологии характерна еще и роль организатора городского пространства, вокруг которого могут формироваться современные районы. Поэтому критерий «соци­альная значимость памятника археологии», по нашему мнению, приобретает все более важное значение.

При разработке новых проектов музеефикации нельзя не упус­кать из внимания и опыт стран Европы и Америки в этой сфере. Безусловно, специфика России не позволит использовать его в пол­ной мере (слишком уж разные социокультурные и экономические условия), однако нельзя замыкаться на себе и собственных пробле­мах. Возможно, анализ и критический подход к зарубежным нара­боткам дадут новый импульс к музейному творчеству в нашей стра­не.

Таким образом, музеефицированные памятники археологии, могут стать активным элементом повседневности, основой для ре­ализации новых форм музейной деятельности. На их базе могут создаваться и уникальные историко-культурные территории (либо уникальные археологические территории как разновидность), и экомузеи (например, археологические объекты включены в созда­ваемый ныне экомузеи «Тазгол» в горной Шории).

Анализ статистики археологических музеев-заповедников и музеев, имеющих в своем составе археологические объекты пока­зывает, что процесс сохранения и актуализации археологического наследия через его музеефикацию продолжается.

Источники и литература

Законодательные акты и нормативные документы:

1. Афинская хартия // Актуальные проблемы охраны памятников истории и культуры. Обзорная информация. М., 1976.

2. Государственная Дума. 3-й созыв. Стенографические отчеты. Сессия II. Ч. II. Спб, 1909.

3. Евлентьев К.Г. Об учреждении археологического музеума в Болгаре. Б.г., 1869.

4. Закон об охране и использовании памятников истории и культуры.
М.,1976.

5. Закон Российской Федерации об археологическом наследии (Проект) // Археологический бюллетень. 1993. № 4 (16).

6. Законоположения о сохранении памятников старины. М., б.д.

7. Международная хартия по консервации и реставрации памятников и достопримечательных мест. Венеция, 1965.

8. Охрана исторических и археологических памятников. М., 1949.

9. Охрана памятников истории и культуры. М., 1968.

10. Охрана памятников истории и культуры (Сб. документов). М., 1973.

11. Охрана памятников истории и культуры в России. XVIII — начало XX вв. (Сб. документов). М., 1978.

12.Проект закона об охранении памятников старины в России, изданный Московским археологическим обществом. М., 1911.

13.Рукопись «Вопрос…об установлении правительственного надзора как за производством археологических раскопок на казенных, обществен­ных и церковных землях, так и за охранением и восстановлением мо­нументальных памятников древности в России». Б.м., б.г. № 14.

14.Тизенгаузен В.Г. О сохранении и возобновлении в Крыму памятников древности, и об издании описания и рисунков оных // Записки Одес­ского общества Истории и Древностей. Одесса, 1872. Т. 8.

14.Хартия по охране и использованию археологического наследия // Советская археология. 1991. № 3.

Обязательная литература

16.Айдаров С.С. Методические основы консервации архитектурно-археологических памятников в Великих Болгарах // Города Поволжья в средние века. М., 1974.

17.Альтшуллер Б.В., Постникова О.Н. Методические проблемы долговременного сохранения каменных архитектурно-археологических па­мятников // Методические основы охраны и использования памятни­ков археологии. М., 1987.

19.18. Альтшуллер Б.Л., Кроленко И.И., Постникова О.Н. Проблемы сохра­нения археологических памятников // Проблемы охраны памятников археологии в населенных местах (материалы Всесоюзной конферен­ции.

20. Арсеньева Т.М., Казакова Л.М. Двадцать лет работы музея-заповед­ника «Танаис» // Советская археология. 1982. № 2.

21.Бадер О.Н. Музеефикация археологических памятников // Советская археология. 1978. № 3.

22.Белецкий В.Д. Некоторые вопросы музеефикации раскопанных па­мятников в Пскове // Тезисы Черниговской областной конференции, посвященной 20-летию Черниговского архитектурно-исторического заповедника. Чернигов, 1987.

23. Белобрыкин Г.Н. Археологический музей под открытым небом на Юловском городище в г. Городище // Историко — культурное насле­дие. Памятники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефикация. Материалы науч. конференции. Рязань, 1994.

23. Беляевская О.Н. Метод укрепления каменной кладки древних соору­жений // Проблемы исследования и консервации археологического камня. М., 1993.

24.Булатов Н.М. Принципы организации археологических музеев запо­ведников // Вопросы охраны, реставрации и пропаганды памятников истории и культуры. Вып. 3. НИИК. Труды 28. М., 1975.

25.Булатов Н.М. Археологические музеи-заповедники в системе музей­ного строительства в СССР // Труды НИИ культуры. Т. 74. М., 1978.

26.Булатов Н.М. Опыт музеефикации археологических (каменных) ос­татков на территории РСФСР // Сб. науч. трудов НИИК. № 109. М., 1982.

27.Вихров В.Е., Вихров Ю.В., Борисов В.А., Казанская СЮ. Сохранение древесины из раскопок Берестья // Советская археология. 1973. №4.

28.Вихров В., Вихров Ю., Борисов В. На помощь археологу приходит химия // Наука и жизнь. 1979. № 3.

29.Волков И.В. Проблема создания археологического и природного заповедника золотоордынских городов (в аспекте хранения массового мате­риала) // Археологический фактор в планировочной организации тер­ритории. М., 1997.

30.Воронин Н.Н. Архитектурный памятник как исторический источник // Советская археология. XIX. М., 1954.

31.Воскресенская Л .П. Организация открытого показа археологических памятников в РСФСР. М., 1969.

32.Выборный В.Н. Историко-градостроительные и археологические аспекты в проектном осмыслении развития Новгорода // Археологичес­кий фактор в планировочной организации территории. М., 1997.

33.Гарбер М.И. Из опыта музеефикации памятников археологии за рубе­жом // Сб. науч. трудов НИИК. № 109. М., 1982.

34. Гоняный М.И., Зайцев А.К., Александровский А.Л., М.П. Гласко, Я.Д. Янович. Проблемы музеефикации и разработки зон охраны Куликова поля в свете междисциплинарных исследований // Археологический фактор в планировочной организации территории. М., 1997.

35.Дукельский В.Ю. Археологический памятник как часть природной и культурной среды // Вопросы археологии и истории Верхнего Поочья. Калуга, 1987.

36.Дукельский В.Ю. Формирование основ историзма в музейном деле (сер. XIX — XX вв.). Дисс. в виде науч. доклада на соискание ученой степени канд. исторических наук. М., 1994.

37.Златоустова В.И. Государственная политика в области музейного дела (1945 — 1985 гг.) // Музей и власть. Ч. 1. М., 1991.

38.Каспаринская С. А. Музеи России и влияние государственной политики на их развитие (XVIII-нач. XX вв.)//Музей и власть. Ч. 1. М., 1991.

39.Кирпичников А.Н. О создании в Старой Ладоге историко — архитек­турного и археологического музея-заповедника // Проблемы охраны памятников археологии в населенных местах (материалы Всесоюзной конференции). Ереван, 1980.

40.Кондратьева О.А. Подготовка к музеефикации памятников археоло­гии и архитектуры в Пскове // Советская археология. 1975. № 2.

41.Лылова М.И. Проблемы музеефикации Маяцкого городища // Археоло­гические памятники: выявление, изучение и музеефикация (Тезисы док­ладов науч.-практич. конференции). Воронеж, 1989.

42.Малышева С.Г. Архитектурно-ландшафтная реконструкция историко-археологического памятника Волжской Булгарии Х-IIIвв. В ГПНП «Самарская Лука» // Краеведческие записки. Вып. VII. Сама­ра, 1995.

43.Марти Ю.Ю. Путеводитель по керченским древностям. Керчь, 1926.

44.Матвеев Ю.П. Археология и музейное дело: перспективы развития// историко-культурное наследие: памятники археологии

Центральной России: охранное изучение и музеефикация. Рязань, 1994

45. Медведь А.Н. Памятники археологии в современной социокультурной ситуации // Наследие и современность. Вып. 5. М., 1997.

46. Медведь А.Н. Проблемы музеефикации памятников археологии Моск­вы // Вестник гуманитарной науки. 1999. №

47. Медведь А.Н., Размустова Т.О. Проблемы сохранения археологичес­кого наследия в современной России // Экология культуры. М., 2000. С. 194-199.

48. Миллер А.А. К вопросу об охране памятников старины // Сообщения ГАИМК. 1931. №4-5.

49.Музейные термины. Терминологические проблемы музееведения(Сб. науч. трудов). М., 1986.

50.Никишин Н.А. Развитие культуры и музеи-заповедники // На пути к музеюXXI в.: Музеи-заповедники. М., 1991.

51.Панкин А.В. Проект музеефикации городища Старая Рязань //Методические основы охраны и использования памятников археологии. М.,1987;

52.Постникова О.Н. Методы консервации руинированных каменных со­оружений (обзор отечественных и зарубежных источников). ., 1992.

53.Пряхин А.Д. К обоснованию идеи организации Воронежского Государ­ственного археологического музея-заповедника // Тезисы докладов и со общений Первой областной научно-практической конференции по теме: «Воронежское краеведение: опыт, перспективы развития». Воронеж, 1989.

54.Пряхин А.Д. К формированию региональной программы в области архео­логии и археологического наследия // Историко-культурное наследие: па­мятники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефи­кация. Рязань, 1994;

54.Пряхин А.Д. Археология и археологическое наследие. М., 1995.

55.Пряхин А.Д., Цыбин М.В. Исследовательские аспекты научно-при­кладной программы «Вантит — уникальная археологическая терри­тория»// Историко-культурное наследие: памятники археологии Цен­тральной России: охранное изучение и музеефикация. Рязань, 1994.

56.Равикович Д.А. Формирование государственной музейной сети(1917- 1-я половина 60-х гг.). М., 1988.

57.Разгон A.M. Археологические музеи в России (1861-1917 гг.) // Очерки ис­тории музейного дела в России. Вып. 3. М., 1961.

58.Рогачев А. Н. О консервации и музеефикации остатков палеолитичес­ких жилищ в Костенках/ / Методические основы приспособления и использования памятников культуры (тезисы докладов). М., 1973.

59.Ставицкий В.В. К вопросу об изучении уникальных археологических территорий // Историко-культурное наследие: памятники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефикация. Рязань, 1994.

60.61. Старцева Т.С. Памятники археологии как основа развития туризма в южных областях Европейской части России // Памятники в изменяющемся мире. М., 1993.

61.Султанов Б. Археологический заповедник близ Павликени, Болгария // Museum. № 147. 1985.

62.Томашевич-Бук Т. Римский город и его показ публике // Museum. 147.1985.

63.Федоров-Давыдов Г.А., Булатов Н.М. Археологические музеи-заповедники (проблемы и перспективы) // Методические основы охраны и использования памятников археологии. М., 1987.

64.Формозов А.А. Страницы истории русской археологии. М., 1986.

65.Херсонес. Симферополь, 1985.

66.Чайковский Е. Музеям под открытым небом — 100 лет // Музееведе­ние. На пути к музею XXI века: Музеи-заповедники. М., 1991.

67.Челяпов В.П. История археологического изучения и проблемы музее­фикации Старорязанского городища // Из истории Рязанского края. Рязань, 1992.

68.Челяпов В.П. Памятники археологии Рязанской области: проблемы сохранения и музеефикации // Историко-культурное наследие. Памят­ники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефи­кация. Материалы науч. конференции. Рязань, 1994.

69. Чернов С.З. О проекте зон охраны Куликова поля // Археологический фактор в планировочной организации территории. М., 1997.

Тема необъятна, читайте еще:

  1. Проблемы охраны, реставрации и использования археологических памятников в России
  2. ИСТОРИЯ МУЗЕЕФИКАЦИИ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ В РОССИИ (1-я пол. XIX в. — начало 1980-х гг.)
  3. ПРОБЛЕМЫ МУЗЕЕФИКАЦИИ ПАМЯТНИКОВ АРХЕОЛОГИИ В РОССИИ
  4. Проблемы охраны авторских прав.

Автор: Настя Б. Настя Б., 23.03.2017
Рубрики: Охрана природы, Экология
Предыдущие записи: Проблемы охраны, реставрации и использования археологических памятников в России
Следующие записи: ПРИРОДНЫЕ РЕСТАВРАЦИОННЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Последние статьи

  • ТОП -5 Лучших машинок для стрижки животных
  • Лучшие модели телескопов стоимостью до 100 долларов
  • ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ОТКЛОНЕНИЙ РЕЧЕВОГО РАЗВИТИЯ У ДЕТЕЙ РАННЕГО ВОЗРАСТА
  • КОНЦЕПЦИИ РАЗВИТИЯ И ПОЗИЦИОНИРОВАНИЯ СИБИРИ: ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕИ ГЕОЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ОЦЕНКИ
  • «РЕАЛИЗМ В ВЫСШЕМ СМЫСЛЕ» КАК ТВОРЧЕСКИЙ МЕТОД Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО
  • Как написать автореферат
  • Реферат по теории организации
  • Анализ проблем сельского хозяйства и животноводства
  • 3.5 Развитие биогазовых технологий в России
  • Биологическая природа образования биогаза
Все права защищены © 2017 Kursak.NET. Электронная библиотека : Если вы автор и считаете, что размещённая книга, нарушает ваши права, напишите нам: admin@kursak.net